Но и бабушка Аня смиренно принять уничижение своего статуса не сочла возможным. Получив от внука необходимые комментарии к проекту договора, она зашла в кухню, где собралось семейство, и, не найдя места присесть, провозгласила, гордо откинув голову:

– Конечно, Вадюша – потомственный юрист. Это чувствуется. Все-таки мой отец, – с ударением на «мой» вещала она, в упор глядя на Эльзу, – …не зря основал нашу династию. Однако то, что мальчик не пройдет школу Советской армии, – плохо.

Илона открыла было рот для популярного разъяснения свекрови, что служба в армии не есть жизненная потребность для русского интеллигента, но не успела. Ее мать камнем упала на голову старой большевички.

– Это что вы называете армией? Хотя, конечно, с прилагательным «советская» и это можно назвать таким словом. Но на самом деле армия – это элита общества, а не его средний слой. Вот Белая армия, это была армия…

Дальше ей, разумеется, бабушка Аня продолжить не позволила. Тон из менторского, поменяв некоторые обертона, моментально превратился в прокурорский:

– Эльза Георгиевна! Армия, тем более Советская армия, это армия трудового народа. А Белая, так сказать, армия – была дворянской, чистоплюйской. Это была армия вешальщиков, защищавшая богатство правящего класса. Для офицеров Советской армии солдаты – дети родные, а для белогвардейцев – денщики и скотина!

Илона поняла, что пора мирить старушек, а то дело зайдет слишком далеко. Но бабушку Аню несло:

– И не забывайте, что именно Советская армия разгромила немецкую! – Глаза Анны Яковлевны победно сверкнули: смертельный удар не мог не сразить противника.

Но не тут-то было! Эльза Георгиевна всегда знала, что ответить:

– Ошибаетесь, милейшая Анна Яковлевна! Немецкая армия наголову разбила Красную, и если бы не капитуляция ваших большевиков при подписании Брестского мира, то… сами догадываетесь. А вот Советская армия победила фашистов, а не немецкую армию. Понимаете разницу? – Теперь уже глаза бабушки Эльзы излучали победный свет.

В этот момент вошел Вадим. Продолжение дискуссии в присутствии внука обе бабушки сочли антипедагогичным. Более того, дабы показать мальчику, что значит выражение «воспитанные люди», бабушка Эльза вскочила с табуретки, предложив бабушке Ане присесть. Не удержавшись, правда, от слов: «Вы все-таки старше!»

– На два месяца, – уточнила бабушка Аня, но табуретку заняла с явным удовольствием.

Теперь уже встал Михаил Леонидович.

– Садитесь, теща, а нам с Вадькой надо еще поработать. – Оба мужчины не без облегчения покинули дамское общество.

…Врач – специалист по лечебной физкультуре, к которому его направила профессорша (остеохондроз-то имелся, и серьезный), видимо, чтобы стимулировать Вадима заниматься лечебной гимнастикой всерьез, напугала его.

Она сформулировала приговор жестко:

– Неподвижность к тридцати пяти, летальный исход к сорока. Хочешь оттянуть – заниматься будешь каждый день!

Делать зарядку Вадим перестал уже через две недели, а вот об отпущенных сроках запомнил навсегда.

Как бы там ни было, в военкомате все сработало. Вадим получил отсрочку по болезни на пять лет, сдал сессию и захотел отметить эти радостные события. Тем более что полученные от отца деньги позволяли шикануть.

Пригласить друзей в ресторан? Пошло. Примитивно. Вадим придумал нечто совсем необычное.

Правда, прежде, чем поделиться своей идеей с родителями, он совершил абсолютно необходимую, на его взгляд, трату. Уже с полгода Вадим испытывал чувство некоторой неловкости оттого, что ни копейки не вносит в семейный бюджет. При этом, как бы легко ни относились к материальным проблемам отец с матерью, разговоры о нехватке денег периодически возникали. И вовсе не в качестве намека, предназначенного для ушей Вадима. Просто при нем теперь обсуждалось все, без стеснения. И сын решил показать, что он не куркуль какой-нибудь.

Вадим пошел в магазин «Изумруд» около метро «Университет» и купил подарки родителям. Вроде бы в память о первой получке. То, что прошло уже 9 месяцев, Вадим решил соответственно обыграть: мол, каждая идея должна созреть до воплощения.

Отцу Вадим выбрал золотую заколку для галстука с маленьким аметистом. Маме – серебряную чашечку с блюдцем. Чашечка была очень красивая – снаружи чисто серебряная, светло-серая, а изнутри позолоченная. На контрасте смотрелось потрясающе! Бабушке Эльзе Вадим купил небольшую серебряную ложку, которую решил сопроводить словами: «На последний зубок!» Все это роскошество обошлось ему больше чем в сотню. Месячная зарплата. Или, если иначе посмотреть, почти весь доход от сданной сессии.

Вечером при раздаче подарков только бабушка, со времен дворянского детства твердо помнившая, что выказывать эмоции, пусть и самые положительные, неприлично, сумела сдержать слезы умиления.

Когда Вадим лег спать, предварительно сообщив родителям о том, как именно он придумал отметить последние радостные события, те опять выпили по бокалу «Киндзмараули». «Не сопьемся?» – иронично поинтересовался Михаил Леонидович. «Если по таким поводам, то стоит!» – счастливо отозвалась Илона.

Отец согласился с планом Вадима сразу. Он вообще был человек веселый, авантюрный и любитель посмеяться и над собой, и над другими.