— Вильям, — позвал он, — я должен тебе кое-что сказать.

— Да, сэр, — повернулся к нему Вильям, изобразив на лице живейший интерес.

— Мне нужен твой совет, — медленно, словно подбирая слова, продолжал Фрэнк. — Это может показаться странным, что я обращаюсь к тебе, но у меня такое чувство, что мы станем друзьями.

— Конечно, сэр, — откликнулся Вильям. — Всегда к вашим услугам.

— Итак, дело обстоит следующим образом, — сказал Фрэнк, откидываясь на подушки. — Я здесь впервые, но мне немало рассказывали о приемах, устраиваемых сэром Альфредом, и о некоторых его друзьях. Они все очень богаты, Вильям, и, как все богачи, любят играть в азартные игры.

— Это верно, — подтвердил Вильям. — На подобных приемах обычно играют по-крупному. Ставки очень высоки.

— Вот и я об этом слышал, — признался Фрэнк. — Поэтому-то мне и нужна твоя помощь.

— Моя, сэр? — удивился Вильям.

— Полагаю, тебе известно, какова подготовленность лошадей к скачкам. Мне же — нет. Вчера вечером я играл в бридж. Я играл очень осторожно, но все же остался в проигрыше. Скажу тебе со всей откровенностью, Вильям, я не могу позволить себе проигрывать. Завтра утром, как я понял, состоятся скачки, и гости будут делать ставки на новых лошадей сэра Альфреда. Так вот, мне нужна кое-какая информация. Если я выиграю, ты в обиде не останешься. Но повторяю: я не могу позволить себе проиграть.

Договорив, Фрэнк радушно улыбнулся. Очевидно, эта улыбка затронула какую-то струну в душе Вильяма, потому что он весело улыбнулся в ответ. В одно мгновение между молодыми людьми возникло взаимопонимание и они почувствовали себя друг с другом на равных.

За полчаса Фрэнк узнал о друзьях и лошадях сэра Альфреда столько, сколько не удалось узнать самому сэру Альфреду за многие годы.

Довольный результатами утренней беседы, Фрэнк спустился к завтраку лишь в десять. Хельга и Эдит предупреждали его, что на загородных приемах никто не отличается особой пунктуальностью, и Фрэнк не торопился. Оказалось, что он пришел завтракать последним.

Хельга, на которой лежали все хлопоты по организации пикника, назначенного на вторую половину дня, естественно, позавтракала раньше всех. К счастью, погода была великолепной, и к десяти часам на лужайке уже возвышался огромный шатер. Слуги носили из дома тарелки, стаканы и серебряные блюда и расставляли их на покрытых скатертями столах.

Когда Фрэнк вошел в столовую, там еще завтракал канадский финансист. Это был необщительный, если не сказать грубый, человек: он едва взглянул в сторону Фрэнка и, буркнув: «Доброе утро», тут же уткнулся в газету.

Фрэнк приблизился к буфету, на котором стояли серебряные блюда с едой, наполнил свою тарелку и налил чашку кофе. Едва он расположился за столом, как из сада через стеклянные двери вошла Эдит.

На ней была белая блузка с вышивкой и полосатая юбка. За пояс она заткнула две распустившиеся розы, а в руке держала темно-красную гвоздику.

— Ради вас я ограбила оранжерею, — смущенно проговорила Эдит и протянула Фрэнку гвоздику.

Фрэнк поблагодарил ее, и девушка села рядом с ним. Видимо, он смущал ее своим присутствием, потому что она все время молчала и лишь односложно отвечала на его вопросы, нервно теребя несчастные розы до тех пор, пока не оборвала все лепестки, которые рассыпались по полу.

— Вас радует то, что сегодня устраивается пикник? — поинтересовался Фрэнк.

— Нет, — покачала головой Эдит. — Я ненавижу приемы, но папа утверждает, что это его обязанность, поэтому мы вынуждены каждый год терпеть этот жуткий фарс. Мы притворяемся, будто нам нравится принимать соседей, а они — будто им нравится быть нашими гостями.

— А им не нравится? — спросил Фрэнк.

— Самые важные приходят для того, чтобы покритиковать, — презрительно проговорила Эдит, — а те, кто попроще, — чтобы развлечься и поесть за чужой счет.

Фрэнк изумленно взглянул на нее. Он не догадывался, что она способна на такие рассуждения. Горечь, прозвучавшая в ее словах, удивила его.

Эдит покраснела под его взглядом.

— Я не критикую папу, — пролепетала она, — конечно, нет. Но когда… я имею в виду, если бы у меня были деньги, я бы не тратила их на этих людей.

Появление в столовой Хельги помешало им продолжить беседу. Фрэнк встал и пожелал ей доброго утра.

В присутствии Хельги он забывал обо всем на свете. Красивая от природы, сейчас она излучала внутренний свет, тем самым затмевая все и вся вокруг. Ее глаза блестели от счастья, ее голос, когда она разговаривала с Фрэнком, звенел от радости.

«Как же она прекрасна!» — подумал Фрэнк.

В течение всего дня он не мог налюбоваться ею, то и дело повторяя себе, как она восхитительна. Хельга легко переходила от одной группы гостей к другой, то весело смеясь какой-нибудь шутке, то внимательно слушая речь очередного собеседника. Фрэнку безумно хотелось следовать за ней по пятам. Где бы он ни оказывался, он постоянно искал глазами ее широкополую шляпку из итальянской соломки с зелеными лентами.

Вентворт-Холл представлял собой довольно уродливое здание, построенное в конце девятнадцатого века. Даже разросшемуся дикому винограду не удавалось полностью скрыть псевдодубовый брус, остроконечные окна и ярко-красный кирпич.