В комнате повсюду стояли огромные вазы с цветами, и лишь инкрустированный письменный стол украшала крохотная вазочка с бутонами белых роз.

Хельга, которой предстояло надписать множество конвертов, стопкой лежавших у локтя, то и дело с улыбкой поглядывала на цветы.

Золотистые волосы девушки были заплетены в косу и уложены вокруг головы. Черное платье с белым воротничком и манжетами ловко обтягивало фигуру. На очаровательном личике отражалась решимость, а уверенный и четкий почерк свидетельствовал о твердости характера.

Дверь открылась, и Хельга подняла глаза.

— В чем дело, Вильям? — обратилась она к вошедшему лакею.

— Прибыл посыльный от сэра Альфреда, мисс, — ответил тот.

— Он опоздал, — строго проговорила Хельга, протягивая лакею пухлый конверт. — Будь добр, попроси его поторопиться. Сэру Альфреду срочно нужны эти бумаги.

Когда лакей ушел, она заперла ящик стола, из которого достала конверт, и положила ключ в старомодный кошель, висевший на широком кожаном поясе.

Однако в этот день Хельге не суждено было работать в тишине и покое. В дверь снова постучали, и она крикнула: «Войдите!» На пороге появилась толстая женщина в ситцевом платье с белым накрахмаленным передником — кухарка, державшая своих подчиненных в ежовых рукавицах.

— Что-то случилось, миссис Доукинс? — спросила Хельга.

— Да, мисс, — ответила та.

Ее недовольно поджатые губы как нельзя лучше свидетельствовали, что на кухне действительно возникли серьезнейшие проблемы.

— Опять судомойка? — обеспокоенно осведомилась Хельга.

— Именно так, — подтвердила миссис Доукинс. — Я больше не желаю мириться с таким безобразием у себя на кухне. Я не потерплю подобного поведения. Вчера вечером Эллен вернулась в половине одиннадцатого. Когда я заговорила с ней об этом сегодня утром, она сказала, что это меня не касается, — фыркнув, Доукинс продолжила: — Ее нужно уволить, мисс. Простите, что добавляю вам хлопот. Эллен хорошая работница, я это признаю, но она еще слишком молода. Девушки должны знать свое место, а иначе им здесь нечего делать — таково мое мнение.

— Не понимаю, миссис Доукинс, как такое могло произойти, — миролюбиво произнесла Хельга, — ведь вы потратили на нее столько сил! И она уже начала исправляться и обещала стать хорошей поварихой. Вы согласны дать Эллен еще один шанс, если я поговорю с ней и она извинится?

— Думаю, это ни к чему не приведет, — ответила миссис Доукинс. — Я уже не раз говорила с ней.

— И все же позвольте мне попробовать, — попросила Хельга. — Я знаю, что требую от вас слишком многого, но вы всегда славились своей добротой. В доме родителей девочка была очень несчастна, и если вы прогоните ее, одному Богу известно, что с ней станется. Я обязательно поговорю с Эллен, обещаю вам.

Миссис Доукинс всплеснула руками, и Хельга поняла, что одержала победу.

— Хорошо, мисс, — пробурчала кухарка, — но в последний раз. Объясните ей, что другого шанса у нее не будет.

— О, миссис Доукинс, как вы великодушны! — воскликнула Хельга. — Думаю, вся проблема в том, что вы балуете девушек и они пользуются вашей добротой.

— В этом нет ничего удивительного, — проворчала миссис Доукинс.

— Во второй половине дня пошлите Эллен ко мне, — сказала Хельга. — Я преподам ей хороший урок.

— Спасибо, мисс, — поблагодарила кухарка и с достоинством вышла из комнаты.

Хельга вздохнула. Не каждая девушка ее возраста — а ей было двадцать пять — способна на то, чтобы управлять домом, в котором служат шестнадцать слуг! Но вот уже в течение почти трех лет она успешно справляется с этой задачей.

Она знала, что сэр Альфред Стин доволен ее работой. Он был уверен, что она сумеет не только правильно управлять хозяйством, но и не допустит ссор между слугами.

Правда, в первые дни ей казалось, что она взвалила на себя непосильный груз.

Три года назад, приехав из Германии, Хельга обратилась к сэру Альфреду за помощью. В прошлом он был знаком с ее отцом, бароном Хильдегардом, богатым человеком и влиятельной фигурой в германской промышленности. Они были не только деловыми партнерами, но и друзьями: сэр Альфред не раз останавливался у них в доме.

После смерти отца, обвиненного в различных махинациях, имя его было предано позору. Хельга отдалилась от всех, кого знала с детства, — и от тех, кто относился к ней с сочувствием, и от тех, кто открыто выражал свое презрение.

К счастью, она хорошо говорила по-английски и решила отправиться в Лондон, надеясь найти здесь подходящую работу. Но все поиски ее были безуспешны, так что в конце концов Хельга оказалась в тупике.

Было пасмурное январское утро, когда она пришла на Парк-лейн. Неудачнее момента было выбрать нельзя — в доме как раз разразился сильнейший скандал. Сэр Альфред, умевший справляться с любыми проблемами у себя в конторе, оказался неспособным усмирить разбушевавшуюся в его доме бурю.

Хельга вынуждена была долго ждать, прежде чем сэр Альфред ее принял. Рассказывая ему о своих злоключениях, она заметила, что он совсем не слушает ее, и пала духом. Внезапно сэр Альфред спросил: