Мёртвый ноль

Стивен Хантер возвращается, а вместе с ним и Боб Ли Суэггер, который теперь должен выследить пропавшего без вести снайпера морской пехоты, который неожиданно снова возник на горизонте и продолжает выполнять своё последнее задание. Рэй Круз, прозванный сослуживцами «Крылатой ракетой»[1] за то, что никогда не промахивается, по-прежнему охотится на полевого командира, нынешнего союзника американцев в Афганской войне и важную фигуру в большой политической игре. Действует ли Рэй сам по себе, сошёл ли он с ума или переметнулся на сторону врага? Или же кто-то выдаёт себя за Рэя, преследуя куда более глубокие цели? Действуя в составе оперативной группы, созданной, чтобы перехватить Рэя Круса до того, как он исполнит задуманное, Боб Ли Суэггер должен разобраться в этом, даже несмотря на то, что где-то в глубине души он на стороне беглого снайпера.

Сознание приходило и уходило, а вот боль была постоянной. Шёл следующий день после внезапной атаки. Рана в правом бедре Круза всё ещё сочилась кровью, а вся правая сторона его тела была сплошным лилово-жёлтым синяком. Болело так, что он с трудом мог удерживать в фокусе зрения ландшафт, залитый резким солнечным светом. Но Рэй Круз, комендор-сержант Корпуса морской пехоты Соединённых Штатов, был одним из тех редких людей с характером из твёрдого металла- несгибаемым, непробиваемым, безостановочным. В батальоне его звали «Крылатой ракетой». Однажды запущенный, он двигался до тех пор пока не поражал цель. С тех пор как Второй разведывательный батальон был приравнен по статусу к спецназу, им доставалась вся особенная работа, и он выполнял задачи по патрулированию, захватам людей для нужд ЦРУ и разным противоснайперским и взрывным делам. Будучи командиром снайперского взвода, он всегда был там- в тенях горных хребтов или деревенских крыш, иногда с напарником-наблюдателем, иногда один, со своей SR-25 — полуавтоматическим монстром калибра.308 с оптикой, оплачивая выживание своих людей пулями с дальнего расстояния весом в 175 гран каждая. Никогда не промахивался, никогда не считал убитых и не заботился об этом.

Однако сейчас никто не мог узнать в нём того, кем был Рэй. Он был одет в свободную, развевающуюся дикарскую одежду пуштунов, населения гор и выглядел как Лоуренс Афганский.

Его загорелое бородатое лицо было грязным, губы потрескались. На нём были надеты также сандалии и бурнус, затрудняющий обзор, и ни одного предмета из стандартного армейского имущества. Рэя окружало стадо коз, из которых оставалось четырнадцать.

Любовь к животным- это прекрасно… до тех пор, пока вы не пасёте коз. Командного духа у них не было. Они брели беспорядочно, повинуясь своим потребностям и прихотям, и Круз гнал их вперёд, постоянно крича на них и колотя посохом. Но когда он махал посохом, вес приходился на раненую ногу и новое лезвие боли пронзало его до кишок. Они срали везде безо всякого предупреждения и предварительных попыток. Они привлекали тучи мух. От них воняло дерьмом, кровью, мочой и пылью. Козы постоянно блеяли, и не классическим «м-е-е-е», а жалостливым, переливчатым мемеканьем, подобно детям во время долгой поездки в автобусе.

Он ненавидел их, желая убить их из своей винтовки под халатом, съесть их и пойти домой. Но у него была проклятая работа, которую нужно было сделать и которую нельзя было бросить. Это не было волей или привычкой, и тут не было никакого намёка на героизм или «Semper Fi» [3] , или на память битв на Иводзиме, при Чосэне или в лесу Белло [4] .

Просто разум снайпера не мог быть организован по-другому и не соглашался ни с какими альтернативами.

Винтовка под плотной одеждой причиняла крайнее неудобство. Она была легче чем SR-25, придуманная русскими и сделанная китайцами штука, называющаяся «Драгунов СВД». У неё был деревянный приклад со сквозными прорезями и очень длинный ствол, из-за чего выглядела она как АК-74, вытянутый в средневековой пыточной машине. Боевой трофей из давно забытой перестрелки, в которой её владелец занял второе место, она висела на ремне, тянущем плечо и её давящие поверхности беспокоили Рэя при каждом движении. Винтовка была неуклюжей, это тяжелое произведение из грубо обработанных деталей, главным образом металлических, с рукоятками, болтами, кнопками, краями без фасок и всякими штуками, торчащими наружу из него. Она отражала русскую школу эргономики, девизом в которой было: «хер на тебя, хозяин». Наверху был прикручен китайский 4хкратный прицел со странной прицельной сеткой, похожей на горнолыжный спуск- частью визуальной информации, выдумать и воспринять которую мог только человек с культурой Восточного блока.

Он ненавидел её. Хотя было удачей иметь хотя бы это. И один магазин снайперских китайских патронов 7,62*54.

Это было всё, что оставалось. Рэй начинал с наблюдателем-корректировщиком, запасом еды и воды и без пули, вырвавшей шесть унций плоти из его ноги. За три дня им следовало пройти долгий путь до Калата. После выстрела- порядка дня ухода и отрыва. Затем наблюдатель вызвал бы базу, «Ночной Следопыт» вывозит их вертолётом — и они уже на ПОБе [5] «Винчестер» вовремя к пиву и стейкам. А Палач, он же Ибрагим Зарзи, полевой командир юго-восточных пуштунов, торговец опиумом, принц, шпион, предатель, сторонник Талибана и осведомитель аль-Каеды, сосал бы леденец с другого конца.

Но пошло не так. Реальность редко следует намеченным путям.

— Почему посылаете человека, майор? — спросил Рэй офицера разведки батальона, S-2, в его бункере, в присутствии полковника, его заместителя и лейтенанта снайперского взвода. — Разве наши друзья из Агентства не могут пустить ракету? Разве они не делают так обычно? У них есть такие дзен-мастера пинболла, сидящие в трейлере в Вегасе с джойстиком, наводящим "Хеллфайер". [6]

— Рэй, мне не следует говорить тебе этого, — сказал полковник Лэдлоу, — но это твоя жопа будет там, так что у тебя есть право знать. Администрация [7] напрягается по поводу ракетных ударов. Слишком много побочных потерь. ООН будет квакать. Комплекс зданий этого парня находится в плотной городской застройке. Пошлём "Хеллфайер" на его жопу- и две сотни оборванцев вместе с ним предстанут перед их господом, а мы получим в «Нью-Йорк Таймс» разгромную передовицу. Эти парни не хотят такого расклада.

— Окей, сэр. Я могу убрать его. Просто думаю насчёт отхода и отрыва из Калата. Я хочу убрать этого парня и спасти свою жопу. Сможем мы иметь «Кабанов» поблизости, чтобы они ударили если придётся туго? У нас не будет достаточно огневой мощи чтобы вырваться оттуда.

— Я могу дать тебе «Апачей» так быстро как потребуется. Я не хочу полагаться на штурмовики ВВС потому что будет слишком длинная цепочка приказов, на это надеяться нельзя- это небезопасно.

Морская пехота любила парней из ВВС потому, что штурмовики А-10 были хорошо защищены и пилоты могли снижать высоту до минимума перед тем как начать выколачивать дерьмо из плохих парней. Морские пехотинцы считали, что их собственным пилотам не хватало инстинкта убийц и у них было маловато брони для бреющих полётов. Вертолёты морской пехоты зависали подальше от горячки, запускали Хеллфайеры, летели домой и спали на чистых простынях после мартини в клубе офицеров. У некоторых, по слухам, даже были подружки.