— Выход на крышу.

— Пойдем посмотрим.

Лобов пожал плечами, закрывая дверь в тот самый волшебный мир пентхауса, и догнал генерала, уже ступившего на лестницу.

Немо переключила телефон в режим видеокамеры и направила его на себя. Посмотрела на экран. Вверху слева — состояние: подключено, скорость 440 килобит в секунду, вспышка отключена, идет трансляция, зрителей 5. Скорость хорошая, и видеопоток загружается на сервер без задержки. Она сказала первую фразу:

— Привет! Меня зовут Немо. Вы когда-нибудь видели смерть в прямом эфире?

Она обращалась к друзьям как к незнакомцам, точно зная, что этот ролик вскоре посмотрят миллионы.

Снова привстала на носки, снова взмахнула руками, но чье-то покашливание, прозвучавшее для нее карканьем ворона, спасло ей жизнь. Она хотела уйти из жизни свободной от любых взглядов на себе — сочувствующих, осуждающих, равнодушных, — но передать свой образ близким. Она спрыгнула с парапета и укрылась за вытяжной трубой.

Центральная часть крыши была оборудована под частный вертодром и обозначена белым крестом на ярко-оранжевом фоне. Комплект мобильного освещения (огни ограждения, импульсный маяк, прожектор) был включен. Снизу здание подсвечено прожекторами, и смотрелось оно величественнее Кремля. А вот снизу — здорово походило на Накатоми Тауэр из фильма «Крепкий орешек», в которой и происходили основные события.

Майор Хорьков не стал докучать генералу и остался на месте; его примеру последовал бывший капитан-танкист Олег Лобов. Вдвоем они походили на пару телохранителей. Олегу же на ум пришло другое сравнение: он и майор — пара голубых, которые вывели на прогулку породистого пса. Он усмехнулся. И это не укрылось от внимания майора. Скосив глаза на Олега, он прогнусавил:

— Чего скалишься?

— А ты чего пялишься? — Лобов заиграл желваками.

— Поговорим внизу. — Хорьков первым взял себя в руки.

Обследовав крышу, как супервайзер теннисный корт, Валерий Паршин громко, как будто перекрикивал рокот воображаемого вертолета, отдал команду:

— Приведите его сюда!

Майор и капитан переглянулись. Паршин погасил их колебания взмахом руки:

— Идите, идите! Ничего со мной здесь не случится.

Через минуту они стояли перед дверью с табличкой «не беспокоить» и номером 3417. Лобов мастер-картой открыл замок, о чем сигнализировал зеленый помигивающий индикатор. Он и майор обменялись взглядами. Майор откинул полу пиджака и взялся рукой за рукоятку пистолета. Лобов шепнул ему, кивнув на дверь:

— Не сейчас — когда войдем.

Он медленно открыл дверь и перешагнул порог пентхауса. Майор не отставал ни на шаг.

Их было двое. Они сидели за низким столиком, сервированным только вином. Лобов наметанным взглядом узнал визави Котика — того сорокалетнего мужчину, который прошел в «Шпиль» мимо него. Чтобы более сильно воздействовать на противника, Лобов назвал Котика по имени:

— Не двигайся, Саша! Даже не думай. Сиди тихо, как сидишь.

Котик чуть повернул голову к двери, бросил взгляд на Лобова, потом метнул его на Карпова. На секунду в нем шевельнулось подозрение… Но нет, для Сержа визит людей Паршина — такой же, как и для него самого, сюрприз: челюсть у него отвисла.

— Кто твой друг?

— Мой друг, — в тон Олегу ответил Котик, не сводя глаз с Карпова.

— Вместе работали?

— Когда было не с кем. А кто твой друг?

— Ты, видно, его не узнал.

— Привет. — Хорьков встал позади Карпова, лицом к Котику, и попробовал себя в роли артиста: фальшиво улыбнулся и поднял сжатую в кулак руку: «Но пасаран!» Но это было не сопровождение политического лозунга, а замах. Майор резко опустил руку, и его кулак врезался в трапециевидную шею Карпова, и тот в ту же секунду уронил голову на грудь; еще пара мгновений, и Карпов повалился на пол.

Котик знал цену такому удару. Минимум десять минут Карпов будет в отключке.

Конечно, он вспомнил майора Хорькова, этакого Санчо Панса.

— Привет, майор. По-прежнему водишь шефа по сортирам?

— А это военная тайна. Может, генерал и откроет ее, если ты хорошенько попросишь. — Хорьков чуть наклонился вперед. — Пошли, шеф хочет поговорить с тобой.

— Он здесь, в гостинице, — снял напряжение Олег.

Генерал Паршин сделал шаг навстречу Котику с центра вертолетной площадки, которая уже во второй раз приманила его огнями, дождался Сашу на ней. С близкого расстояния вглядевшись в обезображенное гримом лицо Саши, он покачал головой:

— Не все здесь те, за кого себя выдают.

Он был готов вести деловой, любой разговор с человеком, которого знал когда-то — недавно, давно, в прошлой жизни, неважно. Но перед ним стоял клоун из балагана, переодевшийся для встречи с генералом, с его уст была готова сорваться насмешка. И сейчас не потерянные миллионы раздули ноздри Паршина, а шутовство Котика. Конечно, он спросит его о деньгах, когда и чем Саша собирается с ним рассчитаться, а пока… Паршин коротко замахнулся и ударил Котика под ребра, потом накатил ему с двух рук. Удары не были болезненными, скорее — обидными. Хорьков принял Котика в свои объятия и держал его со спины, глядя на шефа. Паршин подал ему знак: отпусти его. Он не хотел бить спутанного человека. Хорьков ослабил хватку. Котик тут же ударил его затылком в лицо и, опершись о него спиной, ногой двинул генерала в грудь. И снова резко отработал головой, чувствуя, что первым ударом он разбил майору нос. Майор, превозмогая боль, крепко держал Котика, а тот извивался, казалось, в бесплодных попытках освободиться из мертвой хватки. Он походил на Гарри Гудини с его коронным номером по самоосвобождению от наручников, оставив в руках майора свой пиджак, и встретил другого противника в одной рубашке.