Молчание служило ему проводником, и он встретил зловещее гостеприимство смерти. Осматривая просторные, тускло освещенные залы и величие покинутых комнат, они вновь и вновь изумлялись доказательствам расточительной роскоши. Одного взгляда на огромную кухню было достаточно, чтобы развеять все тревоги Жиля Хабибулы.

– Ах, дружище.
– Его морщинистое лицо засияло.
– Вот где настоящее изобилие! Кто бы он ни был, хозяин этого места, он знал тайну жизни. Лучших яств и вин не найти во всей Системе.

Он вздохнул, облизывая толстые синие губы.

– Нам нужно подольше пожить в этом смертельном гробике, Джей, оставив одного из нас на страже. Одна жизнь знает, как долго нам придется оставаться на этом мрачном камне. Очень похоже, что навсегда. Мы сможем заодно поесть или выпить…

Голос его вдруг замер, когда он наткнулся на сияющий пепел еще одного человека.

В одной огромной длинной тусклой комнате они нашли обширную библиотеку из роскошно изданных томов. Высоченные стены были увешаны работами известных художников. В нишах стояли прекрасные скульптуры. В алькове находился отличный оптифон, и было много тысяч записей, от чего засияли глаза Джея Калама.

– Это тайное королевство, - сказал он тихо.
– Это мечта великого разума о рае, воплощенная в реальность некоей необычной силой. Сияющий свет гения отражается здесь во всем: в красоте, что поет в садах, в архитектуре здания, в чудесной этой комнате…

– Ах, да, Джей, - вмешался Жиль Хабибула, - не забудь кухню и драгоценный погреб.

– Подлинный художник, - тихо продолжал командор.
– Великий творец, и печать его здесь на всем.
– Он огляделся, недоумевающе хмурясь.
– И его способности требовали анонимности: нам никак не удалось найти ни письма, ни фотографии, ни меморандума, кроме кольца и книги.

Джей Калам вернулся на "Птицу Зимородок" в надежде узнать тайну зашифрованного дневника, а тем временем Жиль Хабибула сделал новое открытие. Боб Стар и Жиль Хабибула бродили по библиотеке, и вдруг старик остановился.

– Дружище, - сказал он, и голос его был тих и гулок в просторах комнаты.
– В стене алькова есть потайной ход.

Боб Стар спросил со скептическим интересом:

– Откуда ты знаешь?

– А откуда ты знаешь, парень, где верх, а где низ?
– Он тяжело вздохнул.
– Это чувство, парень, жалкий инстинкт. Подсознательное ощущение, если угодно. Точное восприятие, усиленное долгой тренировкой.

Старый Жиль Хабибула не всегда служил в Легионе, парень. До той ночи, когда его с прямой дорожки столкнула женщина, он был свободным охотником, живущим за счет своего гения.

Люди не умеют прятать свои сокровища от Жиля Хабибулы, парень. Потому что мозги у них действуют так же, как их замки.
– Его тонкий голос зазвучал доверительно.
– Когда хочется найти что-нибудь, спрятанное человеком, парень, достаточно выяснить, что это за человек, обстоятельства, в которых он находился, и прямиком выйдешь к потайному месту.

– Ты действительно думаешь, - с сомнением спросил Боб Стар, - что здесь есть потайной ход?

– Думаю?
– эхом ответил старик.
– Я знаю.
– Он показал.
– Видишь, эта стена достаточно толстая, чтобы скрыть потайной ход.

– Не вижу!
– возразил Боб Стар.
– Она выглядит достаточно тонкой…

– Это потому, что колонны и занавеси предназначены для того, чтобы скрывать ее толщину - хитроумная оптическая иллюзия.
– Он, покачиваясь, пошел к алькову.
– Вход, должно быть, в этом углу. Он хорошо скрыт от остальной части комнаты, и здесь удобно входить.

Толстые проворные, странно чувствительные пальцы надавливали и постукивали по роскошной полировке красного твердого венерианского дерева.

– Ах, вот она, - выдохнул он.
– Вот она, дверь. Видишь, на шве отсутствует пыль.

– Не вижу, - сказал Боб Стар.
– Но если ты думаешь, что она действительно есть, я выломаю ее.

– Погоди, парень!
– возмущенно запротестовал Жиль Хабибула.
– Сломать ее можно. Однако в выламывании дверей не может быть эстетического удовлетворения. Это грубое допущение того, что искусство здесь бессильно. Сама эта мысль - кривой нож в сердце гения.

Эта дверь должна открываться рукой, а поэтому надо лишь положить на нее пальцы. Несомненно, это кнопка, потому что механизм, несомненно, электрический. Хозяин этого дома, - сказал он медленно, - был методичен и трудолюбив, и, вне всякого сомнения, он сам - великий гений.
– Тяжелые веки ненадолго опустились на рыбьи глаза.
– Ах, да, - просопел он.
– Несомненно, оптифон! Какой-то трюк с дисками…

Толстые пальцы прикоснулись к кнопкам. Неожиданно красная панель поднялась вверх, и за ней вспыхнула белая лампа.