Шрифт:
– А что?
– Уверена или нет?
– Уверена. А почему вы спрашиваете?
– Ну… – Варламова пожала плечами. – Мне кажется, что уводить мужчину от жены – не самая хорошая идея.
– Правда? А вам не кажется, что вы суете нос не в свое дело? Это моя жизнь. И плевать я хотела на его жену!
Вика откинула одеяло и спустила ноги на пол.
– Ты куда? – спросила Варламова.
– Домой!
– На дворе ночь. Ты не можешь уйти.
– Да ну? Хотите посмотреть, как я это сделаю?
– Вика, дождись утра.
Филонова поднялась на ноги и направилась к двери, но Мария поднялась со стула и преградила ей дорогу.
– Дождись утра, – повторила она.
Глаза Вики сузились.
– Отвалите от двери!
– Вика, ты не должна…
– Я сказала: прочь от двери! – рявкнула девушка.
Мария отступила.
– Ладно. У тебя хоть есть деньги на такси?
– Есть!
– Пока будешь ждать машину, не отходи далеко от домика охраны. А если не сможешь вызвать такси – возвращайся сюда.
Вика проскользнула мимо нее, взялась за дверную ручку, распахнула дверь и выскочила из комнаты.
7
Холодный душ привел Марию в порядок. Вернувшись из ванной в комнату, она распахнула окно. В комнату ворвался свежий, пропитанный дождевой влагой и запахом увядших листьев, ветер. Ветер освежил ее.
Постояв немного перед открытым окном, Мария закрыла створку, затем сняла с волос полотенце и бросила его на спинку стула. Потом завернулась в халат и легла на диван. Нашарив одеяло, натянула его на себя – до самого горла.
Ну, вот. Теперь все дневные страхи и волнения позади. Она лежит в прохладной постели, в маленькой уютной комнатке с мебелью пятидесятых годов. От остального мира, неуютного, иррационального, безжалостного, ее отделяет крепкая дубовая дверь с надежным замком.
Вскоре Мария уснула.
…Проснулась она от странного ощущения – будто кто-то склонился над кроватью и пристально вглядывается в ее лицо. Мария открыла глаза. Возле кровати никого не было. Комната по-прежнему была погружена в полумрак. На столе горела настольная лампа, высвечивая на потертой столешнице желтый круг. За окном, тихонько и методично постукивая по темным стеклам, накрапывал дождь.
Варламова взглянула на часы. Без пяти четыре.
И вдруг на столе зазвонил мобильный телефон. Мария вздрогнула, резко поднялась, схватила трубку и прижала ее к уху.
– Мама… – послышался из трубки тонкий детский голосок. – Забери меня отсюда. Пожалуйста! Я в блоке 935… Забери меня…
Мария застыла неподвижно. Голос оборвался, и в трубке раздались короткие гудки. Мария выронила телефон, и тот со стуком упал на стол.
На нее словно бы пахнуло холодным ветром, она пошатнулась и схватилась за край стола, чтобы ощущение опоры помогло ей взять себя в руки. Расширенные от страха глаза не отрывались от телефона, лежащего на столе. Голос, который она только что слышала, был голосом ее сына. Мария почувствовала, как в ней волной поднимается дикий, слепой, животный ужас.
И тут до слуха донесся отвратительный звук. Несколько секунд Мария сидела в постели, прислушиваясь. Звук повторился. Легкий, едва различимый скрип – словно кто-то неторопливо катил по коридору тележку.
Мария спустила дрожащие ноги с кровати, сунула босые ступни в тапочки и нащупала трость. Поднявшись на ноги, шагнула к двери, остановилась и прислушалась. На этот раз она не услышала ничего. Однако тишина за дверью отнюдь не успокоила ее. Мария взялась за дверную ручку. И, приоткрыв дверь, она выглянула наружу.
Длинный коридор, освещенный довольно тусклыми желтыми лампами, был узок и пустынен. Ряд желтых деревянных дверей уходил вдаль. Потемневший паркет, красная ковровая дорожка. Все как всегда. Но что-то было не так. Что-то изменилось.
Мария опустила взгляд на пол и поняла, что именно было не так. Темный след от двух узких колес. Он начинался возле блока, в котором жила Мария, и, протянувшись несколько метров, обрывался возле блока 935.
Варламова почувствовала, что ладони ее вспотели, а по спине пробежала горячая волна. Но с каждой секундой в душе Марии неуклонно росло убеждение: она во что бы то ни стало должна войти в блок 935 и увидеть место страшной смерти студента-инвалида собственными глазами.
Боялась ли она того, что «дух Сабурова» навредит ей? Вряд ли. Мертвые не способны навредить. Бояться нужно живых. Это они забивают насмерть собственных детей, они насилуют девочек, они кромсают друг друга ножами и расстреливают в упор из автоматов.
А мертвые… Мертвые покоятся в своих могилах, чтобы через пять или пятьсот лет – уж кому как повезет – превратиться в прах и смешаться с землей.
И Мария решилась.
К ее удивлению, дверь блока 935 оказалась открыта. Пройдя через погруженную во мрак прихожую, Варламова толкнула дверь левой комнаты. Створка распахнулась.