Я не знаю, кто поднял вопрос о принятии Кириллом Владимировичем императорского титула, но особенным сторонником этого был генерал Бискупский. При всех своих доводах, начиная с мая, он доказывал Кириллу Владимировичу и Виктории Фёдоровне необходимость сделать этот шаг. Он говорил, что принятие титула блюстителя своей неопределённостью тормозит развитие движения, даёт пищу толкам, что Кирилл Владимирович не имеет прав на престол, родившись от матери, пребывавшей в лютеранской вере, в подтверждение чего он сам и заявил, что только “блюдёт” престол. Наконец он сообщил, что, по достоверным данным, ему стало известно, что ближайшие лица к великому князю Николаю Николаевичу настаивают, чтобы тот выпустил заявление. Что он, как старейший в династии, объявляет себя претендентом на российский престол и тем самым парализовал бы Кирилла Владимировича, что он может согласиться. Поэтому, пока не поздно, Кирилл Владимирович должен сделать второй шаг для обеспечения своих прав на престол, то есть принять императорский титул.

Сам Кирилл Владимирович, особенно вначале, был определённо против такого шага. Он чувствовал, как тяжело и неприятно будет носить императорский титул. Виктория Фёдоровна в значительной степени убедилась доводами Бискупского, но только после долгого периода сомнений» [47] .

Принятию Кириллом императорского титула мешало вероисповедание великой княгини Виктории Фёдоровны. Ведь согласно 185-й статье «Основных Законов Российской Империи»: «Брак мужеского лица Императорского Дома, могущего иметь право на наследование Престола, с особою другой веры совершается не иначе, как по восприятии ею православного исповедания» [48] . При вступлении в брак с Кириллом Виктория осталась протестанткой. Уже в эмиграции «кирилловцы» распространили версию о том, что она позже приняла православие. Но никто и никогда не указывал точную дату (день, месяц) перехода Виктории в православие, а также какой священник совершал этот акт. Наконец, в православных святцах нет имени Виктория, хотя смена имён (при отсутствии такого же у православных) для инославных, переходящих в православие, обязательна. Так что российской императрицей, надо полагать, стала протестантка.

31 августа (13 сентября) 1924 года Кирилл издал Манифест о принятии им титула Императора Всероссийского. В манифесте кобургский император, как его прозвали «николаевцы», уповает на Бога и... Красную армию. Нет, я вовсе не шучу: «Пусть Русская Армия, хотя и называемая красной, но в составе коей большинством являются насильно призванные честные сыны России, скажет решающее слово, встанет на защиту попранных прав Русского народа и, воскресив исторический Завет — за Веру, Царя и Отечество, восстановит на Руси былой Закон и Порядок.

Заодно с Армией пусть всколыхнётся громада народная и призовёт своего Законного Народного Царя, который будет любящим, всепрощающим, заботливым Отцом, Державным Хозяином Великой Русской Земли, грозным лишь для врагов и для сознательных губителей и растлителей Народа» [49] .

Суть же манифеста была в конце: «...А посему Я, Старший в Роде Царском, единственный Законный Правопреемник Российского Императорского Престола, принимаю принадлежащий Мне непререкаемо титул Императора Всероссийского... Сына Моего, Князя Владимира Кирилловича, провозглашаю Наследником Престола с присвоением Ему титула Великого Князя, Наследника и Цесаревича... Обещаю и клянусь свято блюсти Веру Православную и Российские Основные Законы о Престолонаследии...» [50] .

«Императором» Великого князя Кирилла Владимировича признали немногие. О непризнании его объявили в печати вдовствующая Государыня Императрица Мария Фёдоровна и Великий князь Николай Николаевич. Не признало его большинство остальных членов Царственного Дома, в числе их старейшие: Королева Эллинов Ольга Константиновна, Великий князь Пётр Николаевич, Его Императорское Высочество Принц Александр Петрович. Не признали Архиерейский Собор и Синод, а также и Высший Монархический Совет, ибо «Великий Князь Кирилл Владимирович не мог быть венчанным на царство» [51] .

Затушёвывать этот факт неким личным соперничеством не признавших его членов династии (как это до сих пор объясняют «Кирилловцы») можно лишь в аудитории, не знакомой с сутью вопроса.

В архиве И.А. Ильина (юриста по образованию и доктора государственных наук) имеется аналитическая записка 1924 года (видимо, принадлежащая ему самому), в которой манифест великого князя Кирилла характеризуется как «самозванство»: «Необходимо признать, что законы о престолонаследии не благоприятствуют кандидатуре Великого Князя Кирилла Владимировича и книга Зызыкина толкует их правильно. Аргументация в пользу его кандидатуры — груба, невежественна и, главное, не объективна... Великий Князь Кирилл — провозглашая сам свои права — совершает акт произвола и никакие признания со стороны других Великих Князей в этом ничего не изменяют... Самим вождём “движения” преподносится не Монархия — а дело заграничной партии... объединившейся для агитации и борьбы за Престол... Бессилие и беспочвенность этой закордонной монархии — неизбежно поведёт её к соглашению с другими, враждебными подлинной России силами: масонством и католицизмом» [52] .

Короля делает свита. Посему не грех немного рассказать об «особе, приближённой к императору» во время «кобургского периода». В январе 1925 года на виллу «Эдинбург» к его императорскому величеству императору Кириллу I прибыл представиться генерал-майор князь Павел Михайлович Авалов. Князь выразил императору верноподданнические чувства от всех чинов бывшей Западной армии. Авалов объявил, что теперь они объединились в организацию под названием «Балтикум» вместе с бывшими чинами «Железной дивизии». Их уже более сорока тысяч, и они живут и работают в разных местах Пруссии. Авалов заявил, что все они воодушевлены одним желанием — послужить своему государю и по первому кличу готовы явиться туда, куда будет приказано.

На следующий день его сиятельство был приглашён к завтраку и представлен «императору» и «наследнику престола». Как писал Г.К. Граф: «За столом он сумел на всех произвести приятное впечатление, особенно на княжон. Своими рассказами он их очень смешил. Во всяком случае, и в следующие свои приезды он был приглашаем» [53] .

Как тут не умилиться российскому обывателю начала XXI века — к императору в изгнании прибыл князь-аристократ, да ещё герой Гражданской войны — какая пастораль! Увы, Авалов настолько же был князем, насколько Кирилл — императором.