Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.
Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно. Друзья выпустили сборник его «Стихов» (1871) по неполному черновому варианту, единственно сохранившемуся после того, как во время сентябрьской революции 1868 года оригинал подготовленной поэтом книги погиб. Тогда же были собраны воедино его прозаические «Легенды».
Продолжая традиции романтического искусства, Беккер, однако, уже лишен революционной активности, свойственной ранним испанским романтикам. Мироощущение писателя глубоко трагично, а его романтическое бунтарство находит выражение преимущественно в самоизоляции от неприемлемой действительности и в погружении в мир интимных чувств, прежде всего любви.
Любовь, в сущности говоря, — центральный персонаж и стихотворений Беккера, и его прозаических «Легенд». Если в стихах поэт отгораживается от реальности, погружаясь в субъективные переживания, то в «Легендах» это осуществляется перенесением действия в далекое, главным образом средневековое, прошлое. В испанском романтизме жанр легенды получил распространение до Беккера. Но, как писал испанский исследователь Анхель дель Рио, в прежних романтических преданиях «господствовал, наряду с описательным элементом, дух приключений, интриги; это искусство новеллистическое. В легенде Беккера, напротив, царит таинственное, сверхъестественное и магическое; это искусство лирическое». Содержание этих легенд разно-образно, оно нередко заимствовано писателем из народных сказок, но почти всегда в основе трагического конфликта, определяющего развитие их сюжета, лежит тяга к недостижимому, невозможному, ускользающему. Легенда «Зеленые глаза» впервые переведена Ек. Бекетовой и опубликована в 1895 году; в заново отредактированном виде она вошла в сборник: Г. А. Беккер. Избранное. М., 1986. Там же впервые напечатан перевод легенды «Лунный луч».
З. Плавскин
I
Много церквей, много богатыхъ и роскошныхъ храмовъ въ город Севиль, но всего величественне всего великолпне большой соборъ извстный во всемъ свт какъ чудо искусства. И, несмотря на это все что было знатнаго въ Севиль, самъ архіепископъ, люди средняго сословія и простой народъ — вс спшили на торжественную рождественскую обдню въ скромную церковь, принадлежащую монастырю святой Инесы.
Вс хотли слышать, какъ будетъ играть маэстро Пересъ, знаменитый органистъ.
Маэстро Пересъ былъ слпъ отъ рожденія. Можетъ быть именно для того чтобы вознаградить его за такое великое лишеніе природа наградила его чуднымъ музыкальнымъ даромъ одарила его способностью не только понимать и чувствовать музыкальную гармонію, но и передавать слушателямъ все то дивное и прекрасное что онъ самъ чувсгвовалъ. Никто не умлъ такъ играть, какъ маэстро Пересъ? никто не производилъ такого потрясающаго впечатлнія на слушателей.
Отецъ его былъ органистомъ въ церкви святой Инесы и умирая передалъ сыну свою должность такъ какъ съ дтства выучилъ его своему искусству. И съ тхъ поръ ни за какія деньги, ни за какія сокровища міра маэстро Пересъ не соглашался играть на какомъ-либо другомъ инструмент кром своего любимаго органа въ скромной церкви къ которой привыкъ. Самъ архіеписконъ напрасно уговаривалъ его принять мсто органиста въ собор или хоть согласиться играть во время соборнаго богослуженія въ рождественскую ночь. Кончилось тмъ что архіепископъ измнилъ собору для церкви св. Инесы и спшилъ туда же куда стекалась вся Севилья, чтобы послушать вдохновенную игру маэстро о Переса.
Особенно любилъ маэстро рождественскую службу и тутъ-то онъ обыкновенно извлекалъ изъ своего стараго органа такіе неземные звуки, что вся церковь плакала и рыдала, какъ одинъ человкъ, въ восторг и умиленіи.
Зато и любиль свой органъ маэстро Пересъ, любилъ не меньше чмъ свое дитя — единственную дочь которая одна уцлла изъ всей его семьи. Такъ и дожилъ онъ до старости раздляя всю жизнь между дочерью и музыкой и вся Севилья преклонялась передъ нимъ за его дивный талантъ, честную, свтлую жизнь, за его святое безкорыстіе и чистую душу.
Былъ только одинъ человкъ, ненавидвшій маэстро Переса изъ зависти къ его таланту и слав. То былъ органистъ Санъ-Романской церкви, желчный и озлобленный человкъ, уврявшій что онъ можетъ играть не хуже маэстро Переса.
Но никто ему не врилъ особенно т, которые слышали его игру.
II
Церковь св. Инесы сіяла огнями по случаю торжественнаго праздника Рождества Христова. Потоки свта, исходившіе изъ алтаря, озаряли всю церковь до малйшихъ закоулковъ и зажигали радужные огни въ алмазныхъ украшеніяхъ прекрасныхъ дамъ, которыя преклоняли колна одна за другой, опускаясь на бархатныя подушки принесенныхъ пажами, брали свои драгоцнные молитвенники изъ рукъ сопровождавшей дуэньи и окружали блестящей гирляндой ршетку у главнаго алтаря. За ними стояли сплошною стной знатнйшіе граждане города, цвтъ севильской аристократіи, костюмы ихъ поражали роскошью и великолпіемъ, яркіе плащи блистали золотой оторочкой оружіе сверкало дорогими камнями. Касаясь до самаго пола блоснжными перьями своихъ шляпъ, которыя они держали въ рук, они стояли гордо, опираясь на рукояти меча или кинжала, точно охраняя своихъ супругъ и дочерей отъ прикосновенія черни, наполнявшей остальной храмъ
Народъ волновался, какъ океанъ въ бурную погоду. Вдругъ своды храма огласились радостными кликами толпа привтствовала появленіе архіепископа который занялъ свое мсто подъ краснымъ балдахиномъ около главнаго алтаря, и трижды благословилъ народъ.
Обдня должна была начинаться немедленно.
Между тмъ прошло несколько минуть, а священнослужитель все не появлялся.
Толпа начала волноваться выражая свое нетерпніе. Знатные господа перешептывались между собою. Наконецъ архіепископъ послалъ одного изъ своихъ приближенныхъ узнать отчего не начинается богослуженіе.
Приближенный вернулся съ извстіемъ что маэстро Пересъ опасно заболлъ и не можетъ участвовать въ церемоніи
Всть эта пронеслась въ толп съ быстротою молніи и прозвела на всхъ самое непріятное впечатлніе. Поднялся такой шумъ, что пришлось прибгнуть къ помощи альгвасиловъ для возстановленія порядка.
Въ эту минуту какой-то человкъ худой, невзрачный костлявый, да еще вдобавокъ кривой приблизился къ прелату.
— Маэстро Пересъ боленъ, — сказалъ онъ; — между тмъ безъ органиста церемонія не можетъ состояться. Если вамъ угодно я займу его мсто. Вдь не одинъ же маэстро Пересъ уметъ играть на орган и придется-же кому нибудь его замнить, когда онъ умретъ!
Архіепископъ кивнулъ головой въ знакъ согласія. Нкоторые изъ присутствовавшихъ узнали въ этомъ человк завистливаго органиста, врага маэстро Переса. Въ толп послышались негодующія восклицанія.
Но тутъ раздался страшный шумъ на паперти.
И нйствительно маэстро Пересъ явился. Его внесли въ церковь на кресл, блднаго и исхудалаго? въ толп чуть не дрались изъ-за чести поддерживать его кресло. Ни предписанія докторовъ, ни слезы дочери — ничто не помогло, ничто не удержало его въ постели.
— Нтъ, — сказалъ онъ ршительно, — я знаю, что эта ночь послдняя въ моей жизни. Я не хочу умереть, не увидавши еще разъ моего милаго органа, а ужь особенно теперь въ рождественскую ночь. Несите меня въ церковь! Я васъ прошу я вамъ приказываю!
Его желаніе было исполнено. Его принесли на рукахъ въ церковь, на хоры, и посадили на обычное мсто у органа. Обдня началась.
Въ эту минуту соборные часы пробили полночь.
Пропли входную пснь прочли евангеліе? кончилась проскомидія. Настала торжественная минута, когда священнослужитель благоговйно прикасается ко святымъ дарамъ и вноситъ св. чашу.