— Сколько у сегуна войск?

— Тысяч десять осталось.

— Много. — Недовольно скривился Александр. — Влезать с десантом и разбивать их может оказаться чревато.

— Кроме того, личный состав обеих армий нас не любит, зная, что мы поставляем оружие их противникам.

— А что у нас со вторым дальневосточным полком? Он развернут?

— Да. Он полностью развернут и укомплектован. Вооружен, правда, плохо: "шарпсами" и "армстронгами".

— Хорошо. Значит, поступим так. Поставляйте войскам сегуна "шарпсы" и "армстронги". Заодно постарайтесь провести агитацию о том, что Императора поддерживают англичане. Дескать, мы выбрали окончательную сторону, посчитав дело сегуна правым. Нужно снижать накал нелюбви к нам. После чего держим руку на пульсе. Основная задача — чтобы в мясорубке войска сегуна и микадо смогли нанести друг другу как можно больший ущерб в личном составе. Кстати, наш завод в Новом Орлеане справится с поставками оружия?

— Да. Думаю да. Мы сможем войскам сегуна поставить спецзаказом такие же пушки, что и у микадо. А "шарпсы", производимые для наших дальневосточных нужд у нас имеются в большом запасе, как и боеприпасы к ним.

— Отлично. Главное не прозевайте переломный момент, когда мы сможем "принести мир" на эти острова и максимально тихо забрать себе Эдзо.

— А если Муцухито будет противиться нашему желанию?

— Пригрозите ему войной и полной аннексией. — Улыбнулся Александр.

…

Шел уже второй месяц этой войны. Поручик Дмитрий Петрович Игнатов вместе со своим 8-ым полком прошагал свыше ста семидесяти имперских верст. И за все это время в них никто ни разу не выстрелил. Правда, и население не очень приветливо их встречало. Впрочем, пока обходилось без эксцессов.

И вот, 25 июня 1870 года на подступах к валашскому городу Плоешти были встречены первые части турок.

— Николай Федорович, — начальник штаба полка майор Добровольский взял "под козырек", - разрешите доложить?

— Что случилось, Иван Степанович? Почему вы отдали приказ первому батальону разворачиваться в боевые порядки? Встреча с противником?

— Так точно. В пяти верстах отсюда к югу находится крупная деревня, на ее окраине окопался противник. Его заметила передовая походная застава. Согласно уставу я остановил продвижение колонны и выслал разведывательные группы.

— Турки нас обнаружили?

— По заставе огня не открывали.

— Какими силами противник обороняет деревню?

— Во фронт мы смогли обнаружить до батальона солдат. Они окопались в двух траншеях, идущих по склону холма с удалением шагов в пятьдесят между ними.

…

— Иван Степанович, — поручик Игнатов подошел достаточно тихо, поэтому майор Добровольский вздрогнул, — разрешите?

— А? Дмитрий Петрович? Докладывайте.

— Визуальное наблюдение показало, что кроме траншей иных оборонительных рубежей нет. Допустимы огневые точки в населенном пункте, но никаких возможностей скрытно это проверить не имеется…

— Хорошо. Дмитрий Петрович, выдвигайтесь со своим взводом вот к этому населенному пункту, — майор Добровольский указал на деревушку на своей карте. — Задача та же — разведка. Все ясно?

— Так точно.

— Выполняйте. — Кивнул Иван Степанович и, выждав несколько секунд, после чего зычно крикнул, — Стеблев, ко мне!

…

— Значит так, обойдешь со своей ротой лесом вот тут и закроешь дорогу, благо, что она по низине идет. Не забудь замаскироваться, — майор погрозил немалым кулаком поручику, — а не как на последних учениях. Будешь закрывать пути отхода. В усиление возьми один расчет пулеметной роты.

…

Никто не стрелял, но уже через полчаса русские солдаты были замечены. Войска Османской Империи резко засуетились и стали деловито занимать позиции в траншеях. Из населенного пункта потянулись колоны отдыхавших там бойцов, скоро стало ясно, что силы противника достигают полутора тысяч человек. Турецкой артиллерии было не видно.

…

— Исидор Николаевич, — кивнул Николай Федорович командиру артиллерийского дивизиона, — вроде все на своих местах, начинайте потихоньку шрапнелью. Но аккуратно работайте, с пристрелкой. Судя по обстановке, нам спешить особенно не куда.

— Так точно, — козырнул Петровичев и энергичной походкой направился к расположению своих орудий. Восемнадцать легких полковых пушек в сложившейся обстановке были весьма и весьма серьезным подспорьем. Их шрапнельные снаряды несли по двести шестьдесят готовых пуль, то есть, с залпа получалось просыпать на позиции турок более четырех с половиной тысяч поражающих элементов. Очень приличная плотность обстрела с верхней полусферы, от которой не сильно защищали неглубокие траншеи, лишенные каких-либо специальных укрытий, да и стальные пехотные шлемы в турецкой армии не применялись.

Как и ожидалось, уже на десятой минуте был отдан приказ о прекращении огня. После чего редкие пехотные цепи второго батальона, обошедшего оборонительные позиции противника с правого фланга, двинулись занимать деревню практически с тыла.

Скоротечные перестрелки. Редкие взрывы ручных гранат. Крики. И уже спустя полчаса бойцы заняли большую часть деревни. Можно было бы быстрее, но Борисоглебский Иван Денисович — командир второго батальона, решил не рисковать и перепроверял каждый дом. Впрочем, малые, локальные столкновения заканчивались самым стремительным образом. Гранаты, забрасываемые в окна сельских домиков, очень жестко и безальтернативно прерывали желания отдельных личностей сопротивляться солдатам Императора. Благо, что к войне наладили относительно массовый выпуск этих "толкушек". Ничего особенно убойного, но их было много, и солдаты умели ими пользоваться.