«— Знаешь, для чего нужна женщина мужчине? — спросил её как-то
— Для чего?
— Для того, чтобы о ней не думать… Чтобы заниматься чем-то другим…»
День первый
Мы ехали по скоростному шоссе к дому. Скорость почти к двумстам. Большой мощный немецкий автомобиль отлично держит зимнюю дорогу.
Боковым зрением я вижу, как она смотрит на меня. Я чувствую на ее лице легкую улыбку, которую так люблю.
Коротко оглядываюсь.
— Ты чего? — спрашиваю.
— Ничего, — отвечает. — Просто смотрю на тебя. Ты такой красивый!..
Я улыбаюсь и гляжу на такое родное, любимое лицо, совсем еще юное. Ее глаза светятся мощнее, чем фары немецкой машины.
— Я тоже очень тебя люблю! — отвечаю и тяну губы к ее губам…
Немецкая машина, будто огромный снаряд, выскакивает на обочину трассы, пытается устоять на полотне, но сначала встает на два колеса, а затем, словно пущенная из огромной пращи, летит в кювет, перевернувшись восемь или десять раз. В конце своего последнего пути автомобиль становится на четыре колеса и прекращает движение… Дым, пар, где-то языки пламени. В салоне месиво из окровавленной плоти, и не поймешь, где женское тело, а где мужское…
Между прочим, это я пишу… Оттуда. Кстати, рядом она сидит, хохочет в голос, дура!
У нас с НИМ была одна девушка на двоих…
Как это часто бывает в молодости, подружились в одночасье на берегу теплого Коктебельского залива.
Я и до того бывал в милом сердцу приюте для поэтов, художников и прочей нечисти, поселке Планерское, и еще в прошлом году, перед самым своим отъездом в Москву, заприметил ЕЕ.
Вызывающе красива, с гордой постановкой головы, со свободно живущими под почти прозрачной блузкой грудками, она сама напросилась, чтобы в следующем сезоне я вкушал все ЕЕ прелести, наряду с дивными персиками, абрикосами и виноградом с местного рынка.
В первый же вечер нового сезона мы сговорились и соскочили с хмельной пирушки. Сбежали с горы к Коктебельскому заливу и бросились в него обнаженными и предвкушающими…
На мокрой, прохладной гальке ничего не случилось… Так бывает… Да…
Вернулись на гору, где ОН, мой новый друг, допивал портвейн и шептал мне на ухо радостный, что у НЕГО с НЕЮ все в порядке, а я, почти трезвый, вослед объяснял ему, что и у меня с НЕЮ все чики-пики… Посмотрели друг на друга, улыбнулись сначала изумленно, потом хитро… Я был честен и признался, что хоть наши голые тела были тесно прижаты друг к другу, но тем не менее, подлые, не совершили того, для чего были созданы. Что-то заело… У меня… Каково же было мое удивление, когда и ОН, мой новый друг, поведал мне нечто похожее о своем с НЕЮ интиме, с тем же самым результатом. Эректильная дисфункция, как бы сейчас сказали врачи… Коллективная!
В тот вечер мы с НИМ договорились, что встречаться с нашей дамой станем по очереди, конечно же храня свои договоренности в тайне от юной избранницы.
Мы встречались с НЕЮ, целовали через день ее груди и плоский живот, но, к нашему удивлению, мужская функция не восстанавливалась.
Говорили меж собою.
— Может, сглазили? — вопрошал ОН.
— Вполне, — соглашался я. — Могли.
— А кто?
— А хрен его знает! Мистика! У меня такого никогда не было!
ОН был полиглотом. Знал четырнадцать языков и за время безуспешных попыток овладеть ЕЕ заколдованным телом выучил иврит. Я был простым оболтусом и ничего не выучил…
Все получилось в ночь перед отъездом. То ли сглаз прошел, то ли наступившее полнолуние виновато, мистика над ее прекрасным телом развеялась, и я наполнял ЕЕ лоно своей Вселенной почти до рассвета…
Перед отъездом ОН рассказал мне, что и у него случилась удача. Мы обнялись и расстались…
Меня захватила столичная жизнь, я позабыл о лете и обо всем, что его наполняло. А потом на Хэллоуин я встретил ЕЕ в каком-то ночном баре, где ОНА сначала отвесила мне звонкую пощечину, а потом, мощно глотнув коньяка, поведала о том, что ОН в начале сентября заболел желтухой. ОНА за ним ухаживала целый месяц, как проклятая, и не знала, что у НЕГО готовы документы на отъезд в Израиль. Он ЕЕ с собою не взял, рассказав, что она — б…, так как параллельно спала со мною!
В ту ночь, в своей кровати, я утешал ЕЕ, как мог, мучая вопросом, почему ни у меня, ни у НЕГО не получалось тогда?..
ОНА не знала, но предположила, что, наверное, нельзя вот так, с двумя сразу?
Я не ответил…
Я встретил ЕГО через двадцать лет. Писали, что ОН советник израильского премьера и выучил уже шестьдесят языков. За разговорами о политике и литературе он вскользь обронил, что любил в жизни лишь одну женщину… ЕЕ.
А совсем недавно ОНА, давно проживающая где-то в Нормандии, прислала мне мейл с вложением. В нем были две фотографии тинейджеров мужского пола. ЕЕ сыновья. Один был моим тезкой, другого звали ЕГО именем…
Я ответил, объявив, что рад возобновлению знакомства, и предложил ЕЙ привезти своих пацанов в Коктебель… Там клево!
Больше она мне не писала…
Он стоял на коленях и истошно орал. Причем делал это со вставленным в окровавленный рот дулом помповика. Ружье было заряжено картечью.
Она тоже стояла рядом на коленях, судорожно гладила его ладошкой по спине и слабым голосом просила:
— Не надо!.. У тебя дети!..