Ольга подозрительно посмотрела ей вслед и глубоко о чем-то задумалась.

Кафе «Дом зерен», куда ровно в девять утра вошел Семен Скряба, оказалось небольшим и вполне уютным заведением. На стенах висели гравюры с итальянскими городами, столы были накрыты чистыми светлыми скатерками.

Журналиста Глеба Корсака он увидел сразу, тот сидел за крайним столиком и задумчиво просматривал что-то на своем смартфоне. Должно быть, читал колонку новостей. Лицо худощавое, бледное от бессонницы. Плащ помят, дорогой галстук съехал в сторону, темные волосы всклокочены. Вид, что называется, богемный.

Скряба усмехнулся и, прихрамывая, прошел к столику. Глеб поднял взгляд.

– Доброе утро! – сказал он вежливо и кивнул на стул напротив себя.

Семен сел и уставился на журналиста своими холодными голубыми глазами.

– Ну? – спросил Скряба. – Зачем звал?

– Хочу поделиться с вами кое-какими соображениями.

– Валяй, делись.

Глеб улыбнулся:

– Может, закажете себе чего-нибудь холодного?

Семен махнул рукой официанту и показал ему пальцами – «одно пиво». Затем снова взглянул на журналиста. Глеб достал из кармана пачку «Кэмела». Скряба посмотрел на часы.

– Говори скорее, у меня еще много работы, – потребовал он. – Что там у тебя за соображения?

Глеб посмотрел ему в глаза и спокойно проговорил:

– Я провел журналистское расследование.

– И что?

– Это не Ольга Князева, верно?

– Что?

– Это не Ольга Князева.

Семен ничуть не изменился в лице, лишь во взгляде его промелькнуло что-то темное и недоброе. Он разомкнул губы и отчеканил:

– Что за бред лезет тебе в голову?

Глеб внимательно посмотрел на Скрябу и вдруг усмехнулся:

– Вот оно что! Вас тоже не поставили в известность. Прямо как в кино, верно?

Корсак сунул в губы сигарету. Скряба протянул руку к его лицу, вырвал сигарету и швырнул ее на стол.

– Что тебе известно? – резко спросил он.

Золотистые глаза Корсака сверкнули яростью. На несколько секунд журналист задумался, словно решал, что ему следует предпринять – стерпеть грубость или дать волю своему гневу.

Скряба знал, что журналист Корсак не из робкого десятка и что порою склонен поступать весьма опрометчиво, часто – в ущерб своему здоровью. На этот раз он, видимо, решил стерпеть. Он посмотрел Семену в глаза и произнес спокойно и вежливо:

– Еще раз так сделаете – лишитесь зуба.

И достал из пачки новую сигарету.

– Князеву обложили со всех сторон, а она ничего не делает, – продолжил Корсак, хлопая себя по карманам плаща в поисках зажигалки. – Просто плывет по течению. А когда начинает что-то делать, то играет на руку своим врагам.

Скряба нахмурился. Глеб достал из кармана стальную «Зиппо» и прикурил. Потом чуть прищурил свои золотисто-карие глаза и продолжил:

– Такое ощущение, что кто-то целенаправленно выталкивает Князеву из бизнеса. И не только из бизнеса.

– Это все? – грубо спросил Семен.

Глеб покачал головой:

– Нет.

– Тогда переходи сразу к сути.

– Суть в том, что нет большего слепца, чем тот, кто не желает ничего видеть.

– К чему это ты? – насторожился Скряба.

– К тому, что ты смотришь и не видишь, Семен Иванович.

– А ты?

– А я вижу много такого, чего не замечают другие люди. Я наблюдал за Князевой. Я знаю ее повадки, ее движения, ее манеру держаться. И все это стало другим. Она изменилась.

– Да ну?

– Но самое главное не это, – продолжил Корсак.

– А что?

Глеб достал из портфеля пачку цветных фотографий. Положил одну на стол и сказал:

– Это фотография с недавнего благотворительного бала. Она здесь в вечернем платье.

Семен скользнул взглядом по листку.

– И что?

– Спина у платья открытая. Кожа чистая, без единой родинки.

Глеб положил рядом второй листок:

– А вот фотография Ольги Князевой с прошлогоднего бала. На спине, чуть выше поясницы, небольшой шрам от ожога. Вот еще одна фотография – с пляжа Сен-Тропе, где Князева отдыхала с мужем четыре года назад. Как видите, шрам на месте.

– Она могла свести шрам, – небрежно произнес Семен.

– Могла, – согласился Глеб. – Поэтому я пошел в своих изысканиях дальше и связался с обувными магазинами, где Ольга Князева обычно покупает обувь. Обувь очень дорогая, премиум-класса, и Князева в этих бутиках постоянная клиентка. Так вот, перед благотворительным балом у нее вдруг изменился размер обуви. Прежде она носила тридцать восьмой размер и вдруг заказала несколько пар обуви тридцать седьмого.

Скряба помолчал. Посмотрел на журналиста насмешливым взглядом и пробасил: