— Мне снился сон. Увидел во всех подробностях события той ночи.

— А-а. Значит, ты звал командира отряда?

— Да. Показалось — он хочет уйти от меня.

— Бая тоже видел?

— Видел.

— А мне ничего не снилось, — сказал Салих, глядя на светлеющее небо.

— Твой мотоцикл не поломался?

— Нет.

— А бензин есть?

— Много ещё.

— Тогда поезжай к отаре индивидуальщиков, привези одну мою овечку,

— Зачем же в такую даль тащиться, яшули? Мяса мы с тобой и поблизости раздобудем.

— Хочу провести здесь день и ещё одну ночь. Может, снова приснится тот сон. Хочу увидеть, как командир меня не покинул, остался со мной мой товарищ.

В кабинете председателя колхоза сидел Бяшим, младший сын Юсуп-ага. Он старался не выказать раздражения и досады, но лицо у него было такое кислое, что угадать его настроение не составляло труда.

— Вам наверное скучно? — спросил Нуретдин. — Хотите посмотреть наш гранатовый сад? Видели вы когда-нибудь гранатовый сад?

— Нет, не видел.

— О, тогда посмотреть стоит. Это просто чудо. Особенно сейчас. Урожай хорош. Плоды крупные, величиной в кулак, даже в два кулака. Непонятно, как выдерживают их тоненькие веточки.

— Ну, гранаты-то я видел. Я ведь горожанин, а садоводы лучшие свои плоды вывозят на городские рынки. Так что вам не стоит беспокоиться.

— Да, горожанина в вас угадаешь сразу, — согласился Нуретдин. — Только горожане могут себе позволить в будний день носить белые сорочки. — У Бяшима вздёрнулись брови. — В городе они сохраняют белизну, а у нас тут пыль, — не без лукавства пояснил председатель. — Да… А какова ваша профессия, уважаемый Бяшим?

— Я стекловар. Работаю на стекольном комбинате.

— Хорошая профессия, нужная.

— Да. Стекло, бетон и асфальт делают современные города. Однако когда же появится отец?

— Вчера я ещё раз велел передать на Центральный пункт, что Юсупа-ага здесь ждут. Просил разыскать его и отправить в село. Он прощается с людьми.

— Сколько можно прощаться? Уже неделю целую…

— Если вы очень торопитесь, уважаемый Бяшим, возвращайтесь в Ашхабад. Отец сам к вам приедет. Мы дадим ему провожатого…

— Простите, но я сильно опасаюсь, что говорите вы одно, а сделаете другое. Сначала вы не хотели отпускать отца на пенсию. Теперь прельщаете его домиком и приусадебным участком, чтобы он остался в селе. Знаю, чем это кончится: не пройдёт и месяца, как отец снова окажется в песках. И снова будет бедный дряхлый старик, кряхтя и кашляя, бродить за овцами в зной и в стужу. Нет уж, довольно. В колхозе он отработал своё сполна. Пусть теперь отдохнёт, поживёт со мной в городе, пользуясь всеми благами цивилизации.

Эту сердитую тираду председатель Нуретдин оставил без ответа. Сказал только:

— Думаю, что завтра Юсуп-ага появится.

— Я тоже думаю, что рано или поздно он появится. Но пока — зря теряю дни. Неделя бессмысленного ожидания. А я привык расписывать время по часам и даже по минутам, чтобы ни одна не пропала даром.

— О, вы понимаете толк в жизни.

— Надеюсь. Но сейчас все мои планы нарушены… Знаете, товарищ председатель, я, пожалуй, пойду. Думаю, что развлекать меня беседой не входит в ваши планы. Прошу ещё раз передать в пески: пусть отец скорее приезжает.

Подойдя к дому брата, Бяшим совершенно неожиданно для себя увидел отца в окружении весело гомонивших внуков и правнуков. Настроение у него мигом улучшилось. После приветствий и взаимных расспросов он сказал:

— Отец, поедем в город.

Предупреждённый Новрузом, старик схитрил:

— На сколько дней?

— Насовсем. Ты останешься жить со мной. Одна из комнат моей квартиры — твоя.

— Но почему, Бяшим-джан, я непременно должен жить в твоём доме? А если я буду жить в своём? Пли здесь, у Берды?

— Не чуди. Была бы жива наша мать, я не стал бы возражать против того, что ты оставался в своём доме. Но один?.. А у Берды и без тебя тесно. Покоя уж точно не будет. И какие здесь удобства? Разве можно сравнить с городским благоустроенным жилищем? Нет, отец, я считаю, что ты, в твоём возрасте, заслужил и настоящий покой, и настоящий отдых. И поэтому настаиваю: поедем со мной в город.

Юсуп-ага с сомнением покачал головой.

— Помнишь Сапар-джана, сына Анна Дейтыка? — спросил Бяшим.