Поезд трогается, скрипя полозьями. Девушка рыдает взахлеб, слезы бисеринками застывают на щеках.

звучит неведомо откуда. Девица, заламывая тонкие руки, падает на колени. Иван, не обращая внимания на истерику, волочет девушку за собой, ухватив поперек талии.

Здоровенные лбы в вагоне жмут квадратными пальцами на кнопки телефонов. Остальные не отважились и на это. С каменными лицами наблюдают, как дебошир со своей жертвой гребет по снежной пустыне.

Вдали голубоватыми холодными искрами мерцают огни небольшого поселка.

Дом как дом.

Скорее избушка. Небогатая, но справная. Типовая улучшенка.

На воротах табличка, точь-в-точь повторяющая рисунок нарукавной нашивки: костер солнца в перекрестье ядовито-зеленых стрел. Не метка даже — отметина.

Здесь все дома такие. Здесь известно, кто живет. В заводском этом поселке.

Девица беспомощно озирается. Боязно, аж оторочка на капюшоне дыбом. Проникается девица важностью момента — назад дороги нет, путь заказан — и, проникнувшись, беззвучно скулит.

Пропуская скулеж мимо ушей, Иван грубо вталкивает блондинку в прихожую.

В доме тепло. И не просто тепло, а… Девушка пугается до одури.

— Меня Лена, Лена зовут!.. — плачет, стараясь разжалобить. — Меня мама ждет…

Иван думает о своем.

Теперь, после увольнения, выселят? Да ну на…! Хрен там выселят — выкусят! А кого горяченьким угостить? Я могу!

— Иди в комнату, — говорит блондинке.

Та не двигается с места. Оттаявшие слезы стекают мокрыми дорожками.

Хозяин скидывает тулуп и в одно движение… Блондинка не верит глазам, трет кулачками, моргает: Иван разжигает печь! Девица едва не лишается рассудка. Кулем сползает на пол, сидит, кутаясь в меха, будто они чем-то могут помочь, защитить.

— Чего расселась? Впервой, что ли? Не видала ни разу? Ну так любуйся!

Специалист подхватывает девушку на руки — легко, уверенно — и несет в комнату, на кровать.

— Ты не думай, — бурчит он. — Без согласия — ни-ни. Нешто я дикарь неотесанный? А вот показать кое-чего… Раз они так, и я в долгу не останусь. Ты, девка, правды не знаешь.

С холода-льда, говорите?

Нате! — Иван крутит дулю мосластыми пальцами. Подавитесь!

С пылу, с жару!

«Весна» брикетированная, ГОСТ 0803–0105! С полной биоразверткой!

Ногти у специалиста обгрызенные, с грязной каемочкой, будто… в земле испачканные. Белки глаз треснули сеточкой кровяных прожилок. В осколках полыхает зарево пожара.

Горит душа…

Пропадай оно пропадом! Ясным, значит, пламенем.

Вся жизнь — во славу державной мощи. После армии — сразу на производство. Компенсация за вредность, подпись о неразглашении, и — гордость. Гонор! Косые взгляды? Ха! Знали б вы… А теперь что, моржей доить?! Да неужто он, Иван, для этого столько лет не за так и не за четвертак, а во имя! Из идейных соображений, преисполнясь интересами Родины!

— Нет! нет! — кричит Лена. — Не надо! Я все сделаю! Я согласна! — и раздевается, обнажая белое тело.

А Иван дерет глотку, распаляясь пуще прежнего:

— Родине, то есть, и представителю ея, генеральному директору оборонного завода, не нужны высококлассные спецы?! Которые собственным гением и этими вот руками создают новейшие системы уничтожения? Которые надежда и опора, оплот и твердыня! Верные сыны отечества!

Без надобности?!

Ах, подите вон? Не-е-ет. На такой, знаете ли, случай имеется в загашнике. В закромах, но не Родины, что высокомерно отказалась, а в личных!

Уж конечно, у него, Ивана, припасено чуток жара.

И ландышей.

И подснежников.

И ласточек парочка имеется.

И вообще!

Печь исправно нагревает помещение. В доме тропики, знойная пустыня.

Что такое тропики и пустыня и каково значение слова «зной» — проходят в школе. На уроке истории. И на основах безопасности жизнедеятельности. Как поражающие факторы.

— Ну пожалуйста! — умоляет девушка.

Термополоска на скинутой шубке налилась запредельно ярким сиянием, показывая опасный уровень температуры. Уровень, не совместимый со здравым смыслом.

Громыхает и громыхает.

Грохочет и ввинчивается в уши электрообертонами.

Снаружи.

В мегафон орут. Уговаривают. Стращают.

— Отпусти заложницу, и тебе ничего не будет!

Врут, поди. Так уж и ничего? На кой ляд согнали сюда групзахов и не продохнуть сколько народу из интересной организации «Контртеррор»?

Самый интересный — убеленный сединами полковник с кустистой бровью; вторую половину лица от скулы до лба закрывает армейский монокль. Поодаль — все как на подбор, без страха и упрека, косая сажень в плечах, рост два метра и выше — сноровисто, четко занимают позиции бойцы в комбезах и противогазах.