Принц мгновенно отпустил Клиону и встал лицом к лицу с флегматичным англичанином. Бледный до синевы от ярости, сжав кулаки, он сделал шаг вперед.

— Вы пришли сюда… — начал он обвиняюще.

— Да, сэр, я пришел сюда, — сказал лорд Рейвен, по-прежнему лениво растягивая слова, — сообщить вам, что, к великому сожалению, мы должны покинуть ваш восхитительный прием. Моя матушка немного устала и просит мисс Уикем сопроводить ее домой.

Клиона наконец вышла из оцепенения, охватившего ее, когда появился лорд Рейвен, и бросилась к нему. Ее сотрясала дрожь, она ухватилась за руку своего спасителя, как утопающий за соломинку.

— Слава богу, что вы здесь, — прошептала она.

Его лицо оставалось бесстрастным.

— Не стоит слишком волноваться, — сказал он. — Ничего серьезного. Но матушка уже не молода, и о ней следует проявлять особую заботу.

Принц выпрямился, и рука его почти инстинктивно потянулась к эфесу шпаги, которой, по счастью, при нем не было.

— Милорд! — воскликнул он громовым голосом. — Я требую…

— Очень любезно со стороны вашего высочества потребовать для нас карету, — прервал лорд Рейвен. — Я как раз хотел просить вас об этом. Не слишком вежливо, конечно, спешно покидать прием, и столь рано, но, думаю, вы, как видная фигура в римском обществе, не желали бы никаких происшествий с британской подданной, которая является вашей гостьей. Международные инциденты чреваты бесконечными неприятностями и — сплетнями.

В тоне лорда Рейвена явственно прозвучало предупреждение. Он оставил манеру растягивать слова, и голос его был резок, как удар хлыста. Принц безмолвствовал. Он потерпел поражение и понимал это. Он лишь закусил в бешенстве губу, когда лорд Рейвен откланялся и без единого слова увел Клиону, не отпускавшую его руки.

Они шли по коридору к лестнице. Дрожащая Клиона испытывала непреодолимое желание броситься прочь, бежать от человека, наблюдавшего постыдную сцену из дверей только что покинутого ими кабинета. Но лорд Рейвен шел неторопливой походкой, и ей, по-прежнему держащейся за его руку, приходилось соразмерять шаги с его шагами. И лишь когда они достигли нижнего коридора, она, наконец, овладев собой, прошептала:

— Не знаю даже… что вы должны… обо мне думать.

Он поглядел на нее, лицо его было суровым.

— Я думаю, у вас приступ римской лихорадки. Она здесь часто поражает приезжих, и вам следует принять все меры, дабы избежать развития болезни.

— Прошу вас, — еле слышно проговорила она, — можно я… объясню?

— Матушка ждет, — последовал холодный ответ. Они достигли дверей салона, и лорд Рейвен осторожно, но решительно снял ее руку со своей. — Я получил огромное удовольствие от осмотра в вашем обществе сокровищ виллы, — сообщил он.

Фраза, произнесенная тем же ледяным тоном, повергла Клиону в глубокое уныние. Она знала теперь — он презирает ее, он осуждает ее за глупое поведение, за то, что навлекла на себя опасность, от которой была избавлена лишь благодаря его присутствию духа и тонкой интуиции.

Она хотела объясниться, рассказать, как попала по своему недомыслию в ловушку, и вовсе не преднамеренно. Но было ясно — он не станет слушать, видно по его суровому лицу и сжатым губам, что им сделаны окончательные нелестные выводы.

Он взялся за ручку двери, из-за которой доносились смех и многоголосый шум. Еще мгновение — и будет поздно, нужно сейчас же все объяснить, попросить прошения. Но губы у Клионы пересохли, неожиданно перехватило дыхание, и она не смогла вымолвить ни слова.

Лорд Рейвен нажал на ручку, дверь отворилась, и Клиона вдруг с мучительной ясностью осознала, что любит этого человека!

Всю ночь Клиона просидела у окна — внизу виднелся залитый луной город, но она ничего не замечала, охваченная сердечным смятением. Ей казалось, любовь вспыхнула в ней пожаром, и пламя освещает ее сокровенную тайну, открывая всему миру.

Когда она вернулась в салон виллы Боргезе, где гости были по-прежнему увлечены карточной игрой, ее вовсе не заботило, обратили ли внимание на их с принцем отсутствие, она лишь боялась, что на ее лице читается любовь к идущему рядом человеку.

С пронзительной болью она ощущала, что происшедшее вызывает глубокое неодобрение лорда Рейвена. Даже его безукоризненная осанка словно говорила, как он порицает ее легкомыслие, и Клиона думала в отчаянии: ей никогда не объяснить, насколько благородны намерения принца, а его поступок вызван лишь искренним стремлением сделать ее своею женой.

Сидя в одиночестве у окна, Клиона вспоминала случившееся, будто нечто нереальное, какую-то сцену из спектакля, но теперь было ясно, почему накануне в Храме Любви она почувствовала, что принять предложение принца невозможно.

Тогда ей представлялось, что неприятие любви юного обожателя вызвано просто отвращением к нему. Теперь было ясно — дело совсем в ином: принц не выдерживает сравнения с человеком, которому сама того не ведая, она давно отдала свое сердце. Она полагала, будто ненавидит лорда Рейвена. На самом деле, пока длилось их путешествие из Англии, его присутствие скрашивало и придавало особый смысл каждому дню, каждому часу. Теперь это стало очевидным.