– Знаешь, а этот напившийся нахал, который к тебе клеился, мне кого-то напомнил… Не могу только понять, кого именно…

Лена не стала говорить Кириллу, что он напомнил ему его собственного сына-подростка. Через неделю Вадим получил переводы в десять банков на Каймановых и Бермудских островах. Лена заплатила, однако поняла: прошлое, как ни старайся, не оставит ее в покое.

На сороковой день рождения Кирилла Лена устроила небольшой праздник – только для них двоих. Муж не хотел отмечать юбилей, проблемы в последнее время навалились на их холдинг, требовалась ликвидация ряда направлений.

Лена прошла в кабинет мужа, уселась на подлокотник кресла и поцеловала супруга. Он снял очки и произнес:

– Решение принято – вместо генетики надо заниматься фармацевтикой. С Юрием Петровичем я уже говорил, он занимается уже планами перепрофилирования…

Лена же вырвала у Кирилла бумаги и сказала:

– Собирайся!

– Куда? – удивился муж, а Лена ответила:

– В наше второе свадебное путешествие!

Провели они его там же, где и первое, – в Венеции. Ведь за последние месяцы супруги отдалились друг от друга, виделись крайне редко, секса практически не было. Неужели их любовь дала трещину?

Лена знала, что их детище, холдинг, вдруг превратился в пожирающего их монстра. Ей в голову закрадывалась мысль: почему бы не продать все и не уйти «на пенсию» – уехать вдвоем далеко-далеко, туда, где вечный рай…

Но Кирилл никогда бы не согласился с подобным решением. Поэтому Лена сама приняла другое: неделя в Венеции, где будут только они двое и их страсть.

Оказалось, что любовь никуда не исчезла и страсть тоже. За эти дни они наверстали то, что упустили в последнее время. Лена чувствовала себя на седьмом небе от счастья.

– Леночка, это лучший подарок, который я когда-либо получал на день рождения! – произнес Кирилл в последний день их пребывания в Венеции. – Но я тоже кое-что тебе приготовил! – произнес он с лукавой улыбкой.

Муж вышел на террасу президентского номера, в котором они остановились все в том же отеле, что и обычно, и позвал ее:

– Прошу!

Лена шагнула на террасу и увидела, что она вся утопает в цветах. Нежный ветер теребил ее волосы, кожу ласкало заходящее солнце. Внезапно Кирилл встал на одно колено и произнес:

– Да, пусть мы и женаты, однако никогда не поздно сделать предложение женщине, которую любишь больше всего, во второй раз…

Лена затаила дыхание, дожидаясь, пока Кирилл не достанет коробочку с кольцом. И ответ на его вопрос мог быть только один:

– Конечно, я снова выйду за тебя замуж!

Они подошли к краю террасы. Кирилл прижал ее к себе, поцеловал. Лена закрыла глаза, и в этот момент ощутила резкий толчок. Муж вдруг отчего-то повис на ней. Лене показалось, что он разбил бутылку вина.

Только потом она поняла, что жидкость, которая текла по ее телу, была не вином. Это была кровь.

Кровь Кирилла.

Лена закричала, пытаясь приподнять мужа. Кирилл осел на мраморный пол, и Лена в ужасе увидела, что у него снесена половина черепа. Кто-то выстрелил в мужа из винтовки.

Женщина увидела в палаццо напротив, с другой стороны канала, метнувшуюся от окна фигуру. Лена закричала и потеряла сознание.

Ни киллера, ни заказчика так и не нашли. Лена отказалась от мысли продать холдинг – муж никогда не простил бы ей этого. Она приняла решение.

Прошлое нельзя было изменить. Зато можно изменить будущее.

Так она превратилась в Снежную Королеву и оставалась ею последующие годы. Те долгие года, которые она жила без Кирилла, которые были полны тоски, длинных бессонных ночей и непрекращающихся душевных мук.

С тех пор Елена никогда не отмечала день рождения и сделала исключение только для своего сорокового.

…Раздался выстрел, затем яркая вспышка, Елена дернулась. Вот и все, вот и все. Он умерла, она ушла в ту же тьму, которая поглотила Кирилла. Значит ли это, что она встретится сейчас с ним? Но о чем она только думает в такое важное мгновение…

Вот именно, думает… Она думает, а следовательно, существует! И она вовсе не парила под потолком фургона и не стремилась к воронке из яркого света, откуда раздавались голоса ее покойных родственников.

Единственный голос, который донесся до нее, был голос Тахтахарова:

– Ну вот, отлично, кокнул наконец сучку! А то возни с ней было до хрена и больше!

«Сучка» – этим малоприятным словом Тахтахаров назвал ее саму. Кого же еще? И тут туман, заполонивший ее голову, вдруг в одно мгновенье исчез. Елена поняла, что вовсе не умерла и до сих пор сидит, прикованная наручниками к металлической балке, на грязном, холодном полу фургона.