— Там возков с полсотни будет! И верховых никак втрое больше!

— Я соберу нукеров, посланник? — спросил разрешения Чабык.

— Они идут поклониться камню, — отрицательно покачал головой Олег. — Не стоит пугать гостей зря. Нас все равно больше.

Не прошло и минуты, как по дороге и по сторонам от нее плотной гурьбой промчались степняки. Взгляды их скользнули по близкому стойбищу неведомой армии, по камню, вперились в Олега. Гости стали спешиваться. Широкоплечий парень со вздернутым носом и выпяченной грудью, чем-то смахивающий на волнистого попугайчика, рывком обнажил косарь, вручил его ближнему из нукеров и решительно зашагал по уже изрядно натоптанной дорожке к алтарю. На новом пришельце был черный кафтан, расшитый звездами и кругами с разноцветными лучами, причем в центре каждого сверкала перламутровая бляшка, на голове красовалась новенькая шапка, украшенная двумя золотыми монетками, птичьей лапкой и ленточкой птичьего пуха. Красавчик был явно не из простых степных бродяжек и держался соответственно.

— Меня называют ханом Судибеем, незнакомец. Все мы башкорты [3] и пришли сюда по зову белого волка. Знаешь ли ты, чего желал от нас этот прекрасный могучий зверь?

— Знаю, хан Судибей, — торжественно произнес Середин. — Его исторгла и послала за вами сама эта земля… — в бессчетный раз стал повторять придуманную для чародейства легенду ведун.

— Все эти нукеры пришли по зову волка и принесли клятву? — внимательно выслушав, указал в сторону лагеря гость.

— Да, — кивнул Середин.

— Принеся клятву, мы станем едиными побратимами? Равными среди равных? Пришедшие со мной нукеры — равными нукерам других земель, ханы степи — равными их ханам?

— Да, хан, — снова подтвердил Олег.

— Я поверил волку, когда он пришел за мной, я поверю ему и сейчас. Я согласен принести клятву и признаю своими побратимами всех башкортов, таких же, как и я. Раз мы выбрали общий путь, я готов идти по нему до конца! — Гость принял из рук Олега чашу и решительно выпил.

— Готовь пир, Чабык, к нашему порогу пришла радость, — не удержавшись, облегченно рассмеялся Середин. — У нас в степи нашлись братья! Наш дом — ваш дом. Ваша радость — наша радость.

Ведун зачерпнул из крайнего котла еще плошку сбитня — и спутники хана один за другим с готовностью начали принимать посвящение. Олег слушал и слушал клятвы — мысли же его в это время крутились вокруг нескольких мелочей, подмеченных в речи степняка: «Почему он не представился ханом, а сказал: „Меня называют ханом“? Почему не назвал нукеров своими, предпочтя выражение „пришедшие со мной“? Почему с такой гордостью напирал он на то, что они башкорты, „идущие за волком“, никак не помянув своего родового происхождения?»

Эти загадки Олег и попытался разрешить, когда побратимы, собравшиеся за длинным-длинным достарханом из расстеленных на земле ковров, успели осушить несколько пиал с кумысом и хорошенько подкрепиться курагой, мочеными яблоками и пловом: это чудесное блюдо позволяло не заострять внимания на старшинстве пирующих, их занятиях и родстве. Равное угощение предлагалось и бею, и хану, и колдуну. И Роксалане бы тоже общая доля досталась — но она куда-то пропала. Олег подозревал: с приездом общего обоза шаманка устроила девушке очередной грибной праздник, — но выяснять подробности пока не стал. Имелись дела поважнее.

— Я не видел твоей юрты, уважаемый хан, — осторожно спросил он, видя, что степняк уже немного расслабился и находится в благодушном настроении. — Неужели ты желаешь куда-то отъехать, не успев хорошо познакомиться с побратимами?

— У меня нет юрты, хан волка, — прихватил пальцами горсть еще теплого жирного риса Судибей. — Она осталась в кочевье у отца, так же как и юная жена моя, Нанила, и сын Унчук.

— Но ты привезешь ее сюда, на новую землю?

— Я попытаюсь, брат. Но не могу сказать об этом уверенно. — Ответы степняка оставались все столь же странно непонятными.

— Ты привел много храбрых молодых нукеров, хан. У иных в юртах жены, старики, дети. Отчего же ты забрал их с семьями, а сам отправился один?

— Они не из моего бывшего рода, — наконец выдавил хоть какое-то признание Судибей. — Мы встретились в пути. Наши юрты, наши воины — из разных краев степи. Когда те, кто идет за волком, встречались у водопоев или на переходах, они собирались вместе в своей цели. Кого-то догнали мы, кто-то догнал нас. Все мы башкорты, — опять напомнил он. — Идущие за волком.

Это было уже кое-что. Значит, по воле провидения многие нукеры и семьи, встретившиеся на дороге, объединились в один обоз. Разумно: полторы сотни воинов — это сила, вместе безопаснее, бок о бок с единомышленниками спокойнее. А поскольку чуть ли не все из разных племен, то волей-неволей имя для всех получается общее: башкорты. То, что Середин пытался сотворить с помощью колдовства, среди бескрайних трав получилось естественным образом. Степняки объединились, невзирая на разницу в происхождении и крови.