Жужжащая обитель мух

Аннотация

Держитесь подальше от этого места, — говорил мне дедушка. — Оно населено призраками и хранит страшные тайны…

Рассказ из авторского сборника «The Collection»

— Держитесь подальше от этого места, — говорит мне мой дедушка. — Оно населено призраками и хранит страшные тайны. Дедушка родился на ферме, прожил на ферме всю свою жизнь и умрет здесь, поэтому он знал, что говорит. Мы сидели на старенькой кухне возле неработающего холодильника. Я почувствовал, как по мне прошла волна холода, хотя температура в доме была выше девяноста градусов, а руки покрылись гусиной кожей, как от январского мороза. Ни один из нас полностью не верил дедушкиному рассказу, но мы уважали местных жителей. Мы знали, что мы ничего не знали. Дедушка поднялся со стула и, держа руку на своей больной ноге, прихрамывая, подошел к двери. По неосторожности или из-за кошек сетка на ней была местами порвана, и мухи постоянно летали то в дом, то из дома. Он стоял там в течение минуты, не разговаривая, а потом подозвал нас к себе. — Подойдите сюда. Я хочу вам кое-что показать. Мы с Джен встали со стульев и подошли к двери. Я встал рядом с дедушкой и почувствовал исходящий от него запах лекарств — острый аромат «Викса» (Товарный знак большого ассортимента лекарств от простуды (мази, препараты для ингаляции, таблетки и т. п. производства фирмы «Проктер энд Гэмбл»), витамина В1 и спирта для растирания. Внезапно дедушка показался мне маленьким и съежившимся, как будто он увял за все прожитые годы; сквозь тонкие пряди волос, которые он зачесывал назад, виднелась кожа. Тут я понял, что дедушка умрет. Возможно, что не сегодня и не завтра, но скоро и навсегда. Я буду тосковать по нему. Дедушка слегка коснулся моего плеча правой рукой, а левой указал в сторону луга. — Это там, — сказал он. — Видите сарай? Я посмотрел, куда указал дедушка. Там стояло большое обветшалое квадратное здание, уже начинающее гнить, с неокрашенными из-за высокой травы досками. Я не забыл, как играл там ребенком, когда все было новым; длинными летними днями вместе с моим братом и кузенами мы играли там в прятки, скрываясь на сеновале. Это был уже не тот сарай, который я знал когда-то. Я кивнул и улыбнулся, хотя счастливым себя не чувствовал. Дедушка провел пальцем по линии горизонта от сарая до небольшой группы лачуг на западном склоне холма. — Видите те здания справа от сарая? Я снова кивнул головой. — На холме. Я продолжал кивать. — Это оно. Джен, прищурившись от солнца, поднесла руку ко лбу на манер козырька и посмотрела в ту сторону. — Какое из них? — спросил она. — Я вижу там несколько зданий. Мой дедушка уже возвращался на кухню — Не имеет значения. — сказал он. — Остерегайся всего этого места. Дедушка вновь опустился на стул. На его лице проступила вспышка боли, когда ему пришлось согнуть свою больную ногу, чтобы сесть. Мы тоже сели возле дедушки и проговорили всю оставшуюся часть дня. Ночью меня разбудил крик Джен. Она сидела на кровати, вытянувшись в струнку, крем от прыщей на ее лице и растрепанные волосы делали ее похожей на кричащую гарпию. Я обнял ее и прижал к своей груди, успокаивая: — Все хорошо, — сказал я, нежно поглаживая ее волосы. — Все в порядке. Через несколько минут она перестала плакать и села лицом ко мне. Она попыталась улыбнуться: — Всего лишь ночной кошмар. Я улыбнулся тоже: — Раз уж я проснулся, расскажи мне о нем. — Это был сон о бане, — сказала она, натянув покрывало до подбородка, и подвинулась ко мне поближе. — Я не хочу, чтобы ты понял его неправильно, но в нем был твой дедушка. Пока Джен рассказывала, она смотрела в окно на группу зданий на холме. — Я спала вместе с тобой здесь, в этой кровати, когда меня разбудил какой-то шум. Я посмотрела вниз и увидела твоего дедушку. Он полз ко мне и смеялся, — по телу Джен прошла дрожь. — Я попробовала разбудить тебя, но ты был как мертвый. Я продолжала трясти тебя и кричала, но ты не двигался. Потом твой дедушка схватил меня за руку и стащил к себе на пол. Я кричала, боролась и пинала его ногами, но он не обращал на это внимания и начал вытаскивать меня из комнаты. «Мы идем в баню», — сказал он мне. — «Мы идем принимать ванну». — Потом я проснулась. — Это ужасно, — сказал я. — Я знаю. Она положила свою голову мне на грудь, и, обнявшись, мы заснули. Рассветало рано и около шести часов утра солнце уже в полную силу светило в окно. Мне всегда казалось, что на ферме солнце встает раньше, чем в городе. Это было одной из тех вещей, что я помнил с детства. Когда я проснулся, Джен все еще спала, и я тихо сполз с кровати, чтобы случайно ее не разбудить. Мой дедушка уже сидел в своем кресле возле стола и пил черный кофе из оловянной кружки. Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Уже середина дня, горожанин. Что так долго спим? — дедушкина улыбка сделалась еще шире, и я увидел его ультрабелые искусственные зубы, которые выглядели неуместными на его старческом лице. — А где твоя жена? Все еще спит? Я кивнул: — Я не стал ее будить. Вчера ночью ей приснился страшный сон. — Да, твою бабушку тоже почти каждую ночь посещали кошмары. Плохие сны. Иногда она даже боялась засыпать, и мне приходилось сидеть вместе с ней, — он покачал головой, вглядываясь в свою чашку. — Это был довольно неприятный период времени. Я налил себе кофе из старого металлического чайника на плите и сел рядом с дедушкой. — А ты когда-нибудь видел кошмары? — Я? Я слишком скучный и неинтересный для страшных снов, — он засмеялся. — Черт, я думаю, что мне вообще не снятся сны. Потом мы сидели, не разговаривая, и слушали утренние звуки фермы. Вдалеке раздавался крик петуха, повторяемый бесконечное число раз. Чуть ближе звенел колокольчик на корове, которая вместе с четырьмя товарками медленно шла через луг к водопою. И, конечно же, над нами гудели мухи. — Сегодня будет жарко, — сказал дедушка спустя какое-то время. — В воздухе уже чувствуется влажность. — Угу, — согласился я. Он добавил себе еще сливок в кофе и размешал их обратной стороной вилки. — Какие планы на сегодня? Я пожал плечами: — Никаких. Я думал, что мы, может быть, сходим в город, или прогуляемся пешком и посмотрим местные достопримечательности. — Надеюсь, не туда? — дедушка сверкнул на меня глазами. — Нет. Конечно, нет. Мы просто побродим возле фермы. — Хорошо, — он закивал, успокоенный моим ответом. — То место часть посещают призраки, странное оно и секреты хранит. В комнату вошла Джен, все еще потирая сонные глаза, я послал ей через стол воздушный поцелуй. Она улыбнулась и ответила мне тем же. Я повернулся назад к дедушке. — То, что ты сказал, это что? Отрывок из стихотворения? — Что именно? — То место часть посещают призраки, странное оно и секреты хранит. Когда я произнес эту фразу, лицо у дедушки сразу побледнело, кровь отхлынула от щек, а я, увидев его страх, почувствовал, как у меня по коже пробежал мороз. Я сразу же пожалел, что задал этот вопрос, но отказаться от него уже не мог. Дедушка посмотрел сначала на меня потом на Джен, его глаза превратились в две узенькие щелочки. Он сделал глоток кофе, я видел, что у него от страха тряслись руки. — Подождите минутку, — сказал он, вставая, — я скоро вернусь. Держась за больную ногу, дедушка похромал в зал. Спустя несколько минут он возвратился с куском оберточной бумаги, которую бросил мне. Я развернул ее и прочитал: Живет он с мухами во тьме и мраке И счастлив здесь, в этом Призрачном месте, хранящем секреты. Озадаченный, я возвратил дедушке бумагу. — Что это? — Я нашел это в руке у твоей бабушке, когда она умерла. Это ее почерк, но я понятия не имею, когда она написала это. Дедушка свернул бумагу и осторожно положил ее в свой правый верхний карман на комбинезоне. — Я не думаю, что она написала в своей жизни еще что-нибудь. — Тогда, почему она написала это? Он посмотрел в кофе. — Я не знаю. Джен села за стол рядом со мной. — Откуда вы знаете, что она написала эти строчки о бане? Мой дедушка поднял на нее глаза. Прошла почти минута, прежде чем он сказал тихим голосом, почти шепотом: — Потому что она там умерла. * * * Мы с Джен действительно пошли в город, где съели несколько больших гамбургеров в маленькой забегаловке «Мак и Марг». После этого мы вернулись на ферму, где я устроил Джен настоящую экскурсию в мир моего детства. Я показал ей заброшенный конюшни, где раньше мы вместе с Большим Редом и Пони облизывали крупные блоки соли, и старую ветряную мельницу; показал ей место, где мы строили здание клуба. Я показал ей все. А закончили мы амбаром. — Вы действительно здесь играли? — спросила Джен, глядя на разрушающееся здание. — Оно выглядит довольно опасным. Я улыбнулся. — в те времена, оно еще не было таким плохим. Им еще продолжали пользоваться. Я подошел к дверному проему и заглянул внутрь. В некогда темное здание теперь через несколько отверстий в крыше струился свет. — Привет! — закричал я, надеясь услышать эхо, но мой голос почти сразу же затух, его силы едва хватило, чтобы испугать двух ласточек, которых вылетели через одну из дыр. Джен подошла ко мне и встала рядом. — Вы и наверху тоже играли? Я кивнул. — Мы играли везде и изучили каждый дюйм этого здания. Она задрожала и обернулась: — Не нравится оно мне. Я проследил, как Джен вышла назад на солнце. День был почти невыносимо жарким, и я, несмотря на то, что надел футболку и сандалии, жутко потел. Джен, не спеша, подошла к высокой траве и остановилась, глядя на склон холма на западе. Я осторожно подкрался к ней сзади и быстро ткнул пальцем в бок. Она подскочила, а я засмеялся: — Извини. Она слегка улыбнулась, и ее пристальный взгляд возвратился к маленькой группе зданий. — Страшно, не правда ли. Даже днем. Она была права. Баня и окружающий ее лачуги подавляли собой окружающий пейзаж, хотя их не было слишком много. Казалось, будто все окружающее пространство с разбросанными по нему фермерскими домиками, полями и холмами каким то образом сосредотачивались в этой точке. Независимо от того, где вы стояли в долине, твой взгляд непреклонно будет тянуть к бане. Было что-то странное в этом здании, что-то не относящееся к дедушкиной истории. — Послушай, — сказала Джен, схватив меня за руку. — Ты слышишь это? Я прислушался. — Нет, ничего… — Тсс, — она подняла руку, чтобы я замолчал. Я стоял, наклонив свое ухо в сторону бани и пристально вслушиваясь. С той стороны доносилось низкое гудение, становясь более громким или тихим, в зависимости от того, дул ли ветер со стороны бани или нет. — Я слышу это, — сказал я. — Как ты думаешь, что это? — Не знаю. Джен вновь прислушалась. Гудение раздавалось по-прежнему, у него даже появился ритм. — Знаешь, что это мне напомнило? — сказала она. — Поэму Китса. Ту, где он говорит о «жужжании призрачных мух». Жужжание призрачных мух. Внезапно стало еще жарче, если это, конечно, возможно. Ветер, дующий со стороны бани, стал дьявольски нагретым. Я обнял Джен, и мы так простояли несколько минут. — Как далеко от нас эти здания? — спросила она, указывая на холм. — Зачем тебе это? — Я бы хотела пойти туда. Просто посмотреть. Я решительно тряхнул головой. Может быть, я и не верил истории дедушки и его опасениям, но испытывать свою судьбу лишний раз не хотелось. — Мы туда не пойдем, — сказал я. — Забудь об этом. — Почему нет? Сейчас день, светит солнце. Еще нет даже двух часов. Что может случится с нами? Я сильно вспотел и вытер пот с лица своей футболкой. — Не знаю. Просто мне не хочется рисковать. Она сжала мою руку и посмотрела мне в глаза. — Страшно, не так ли? Этой ночью мне приснился кошмар. Теперь уже Джен пришлось меня успокаивать. Я шел по высокой траве, выше моего роста, и заблудился. Была ночь, и полная луна ярко сияла на беззвездном небе. Я посмотрел вверх и попытался определить по луне, в какую сторону мне надо идти. Внезапно трава кончилась, и я оказался на краю чистого пространства, лицом к лицу с баней. Она выглядела меньше, чем я думал, и была не такой обветшалой. Но это никоим образом не уменьшало зла, исходящего от нее. Чувствовалось чье-то угрожающее и ужасающее почти живое присутствие, а призрачный свет луны, играющий на ее фасаде, обмазанном глине, четко выделял темные провалы окон и ненормальности в строении. Со зданием определенно было что-то не так, что-то дикое и извращенное, и чем дольше я смотрел на здание, тем сильнее мои мышцы сковывал страх. Затем что-то попалось мне на глаза. Я посмотрел на фасад здания и, наконец, увидел то, что беспокоило меня, оставаясь постоянно на границе зрения. Я закричал. В чернеющей прямоугольной дыре, которая служила дверным проемом, виднелись две сморщенные ноги, одетые в колготки Джен. Я проснулся в руках у Джен. Она обнимала меня, крепко прижав к себе, ее спокойный, сочувствующий голос развеял мои волнения, и я уснул. Как оказалось, другие местные фермеры тоже знали о бане. Некоторые из них на следующий день пришли к дедушке на барбекю. Тихим шепотом фермеры обсуждали с дедушкой недавние расчленения нескольких свиней. Все они считали, что к странным смертям животных была причастна каким-то образом баня. — Я однажды поднялся туда, — сказал старый Крофорд. — В первый год, как я переехал сюда. Этого похода хватило мне с лихвой. Вместе с Джен я сидел во главе стола, прислушиваясь к разговору и присматривая за мясом на гриле. Я повернулся к Старику Крофорду. — Что там случилось? Шесть пар расширенных глаз уставились на меня. Единственным звуком было шипение падающего на раскаленный уголь жира от мяса. Никто не произносил ни слова, словно ждали, когда я откажусь от своего вопроса. Рука Джен нашла мою и схватила ее. — Что, черт возьми, здесь такое? Поминки? — из дома вышел мой дедушка, неся поднос с булочками. Он посмотрел на меня и на притихших фермеров. — Что-нибудь случилось? — Нет, — сказал Старик Крофорд, улыбнулся и допил свое пиво. — Все замечательно. Возникшее напряжение исчезло, и беседа вновь вернулась в обычное русло, только теперь все разговоры велись о других более безопасных темах. Я встал и пошел в дом посмотреть кока-колы в холодильнике. Джен последовала за мной. — Что все это значит? — спросила она. Я наконец-то нашел свой напиток и закрыл дверь. — Правильный вопрос. Джен тряхнула головой и слегка улыбнулась. — У тебя не возникало ощущения, что все это какая-нибудь шутка? Может быть, это специальный розыгрыш для всех деревенщин из города. — Ты видела их, — сказал я. — Это никакая не шутка. Они боялись. Каждый из тех старых ублюдков боялся. Боже… Я подошел к двери и посмотрел на тот злополучный склон. — Может быть, мы должны подняться туда и выяснить, что же происходит. — На лице Джен отразился ужас, и я засмеялся. — А может быть не должны. Мы воссоединились с нашими гостями и молча сидели, вслушиваясь в разговоры фермеров. Спустя какое-то время разговор, как я и предполагал, вернулся к растерзанным свиньям. На меня было брошено много враждебных взглядов, но на этот раз я ничего не сказал. Я слушал. — Когда я пришел посмотреть, как там Герман, он казался в полном порядке, — рассказывал старик Крофорд, поправляя рукой свои волосы. — Я думал, что он просто спал. А потом я услышал гудение, исходящее с того места, где он лежал. Я подошел поближе и увидел, что живот Германа был просто вспорот. — Он резко взмахнул рукой, как будто что-то разрезал. — Он был распотрошен, его внутренности валялись снаружи, а внутри были тысячи мух. Фермер средних лет, носящий запятнанную жиром спецовку и ковбойскую шляпу, которого я не знал, закивал головой в знак согласия. — Тоже самое случилось с моей Мерибет. Она изнутри была вся покрыта мухами. Они даже во рту у нее были. И вокруг ползали… — Баня, — сказал мой дедушка, доедая гамбургер. Старик Крофорд понимающе кивнул: — Чем же еще это могло быть? Днем набежали черные тучи и начался теплый летний ливень. По склонам холмов сразу же побежали небольшие речушки. Дедушка, прихрамывая, подошел к окну. — Дождь нужен для зерна. В этом году адски жаркое лето. Я кивнул в знак согласия, ничего не говоря. Джен и я решили попросить дедушку снова рассказать о бане, на этот раз всю правду, теперь я сидел и думал, как начать разговор. Я наблюдал за дедушкой, смотрящем в окно, он снова показался мне маленьким, хилым и старым. С улицы доносился звук дождевой воды, льющейся на землю из металлического желоба на крыше. Внезапно без всякой причины мне стало грустно. Потом я понял — что-то произошло с кухней. Это не была та теплая и уютная кухня моих бабушки и дедушки, теперь она превратилась пустую кухню старого незнакомого мужчины. Это чувство нахлынуло на меня с такой необъяснимой силой, что даже захотелось плакать. У меня исчезло малейшее желание расспрашивать дедушку о бане. Она меня больше не волновала. Но я увидел, как странно на меня посмотрела Джен, и заставил себя начать разговор. — М-м-м, дедушка… Он повернулся ко мне: — Да? Дедушкин силуэт четко вырисовывался на фоне сетчатой двери и идущего за ней дождя, на его лице лежали тени. Он не был похож на моего дедушку. Я посмотрел на Джен — она тоже выглядела другой. Более старой. Я заметил ее первые морщины. Это заставило меня продолжить. Я прокашлялся. — Я хотел, чтобы ты рассказал мне больше о бане. Он отошел от окна, покачивая головой, вновь стало видно его лицо. Теперь это был мой дедушка. — Да, — сказал он, — Я ждал, когда ты попросишь меня об этом. Дедушка сел в свое кресло, поддерживая больную ногу. Внезапный порыв ветра распахнул дверь на улицу, и брызги от дождя попали на наши лица. Дедушка посмотрел на меня и Джен и заговорил. Голос его был тих и серьезен. — Вы чувствуете это, не так ли? Вы знаете, что оно здесь. Внезапно показалось, что в комнате стало прохладнее, мои руки покрылись гусиной кожей, и я потер их. Посмотрев на Джен, я увидел, что она делает то же самое. Дождь снаружи немного уменьшился. — Это похоже на магнит, — сказал мой дедушка. — Оно притягивает вас. Вы слышите это, вы видите это и вы начинаете думать о нем. Вам хочется сходить туда Он посмотрел на Джен: — Не так ведь? Джен кивнула и посмотрела на меня. — Вам необходимо сходить туда. Что-то в его словах, возможно, тон, которым дедушка их произнес, испугали меня. — Но, дедушка, ты ведь говорил нам ни в коем случае не приближаться к тому месту, — сказал я. Собственный голос показался мне слишком высоким, дрожащим и неуверенным. — Да, — сказал он, — я так говорил. Но если ЭТО получило над вами власть, то уже не отпустит. Вы должны пойти туда. Мне хотелось спорить с дедушкой, опровергнуть его слова, но я не мог этого сделать. Где-то в глубине души я понимал, что он прав. Я думаю, что знал это с самого начала. Дедушка посмотрел на дверь. — Пойдете после того, как закончится дождь, — сказал он. — После дождя ОНО безопасно. Но в его глазах виднелось сильное беспокойство. Мы шли по влажной земле, скользя по грязи. Дождь смыл с травы, кустов и деревьев всю пыль и от этого они казались противоестественно зелеными. Небо над нами было темным, его серая поверхность местами была взломана, и сквозь эти проломы виднелось ярко-синее небо. Мы шли вперед, не оглядываясь, но я знал, что дедушка стоит на крыльце и наблюдает за нами. Не знаю, что чувствовала Джен, но я, к своему удивлению, совершенно не боялся. Страха не было вообще. Я чувствовал только какое-то странное отчуждение, как будто все это происходило с кем-то еще, а я был сторонним наблюдателем. Мы прошли траву и оказались на открытом участке, который я видел во сне. И этот пустырь, и баня с окружавшими ее лачугами, выглядела точь-в-точь, как в моем кошмаре. Все те ощущения, которые я испытывал во сне, я испытал заново, теперь в реальности. Я знал, как выглядит баня, но все же еще раз удивился ее небольшим размерам. Джен схватила меня за руку, ища поддержки. — Зайдем внутрь, — сказала она. Голос Джен показался мне странным, как будто она находилось где-то далеко, и до меня доходило только эхо ее слов. Но это чувство прошло, как только мы переступили порог. Я почувствовал страх. Настоящий страх. Абсолютный ужас. Комната была покрыта миллионами мух. Буквально миллионами Возможно даже, что и миллиардами. Мухи полностью покрывали стены, пол, потолок, летали внутри комнаты. Живой мушиный ковер постоянно шевелился, по нему ходили волны, а с потолка падали мушиные капли всевозможных видов, форм и размеров. Шум был невероятным — это было громкое гудение или жужжание с четко выраженными тонами и интонациями. Он почти был похож на какой-то язык. Почти, но не совсем. Прежде чем я мог что-то сказать, Джен вошла в комнату. ее правая нога погрузилась на несколько дюймов в море извивающихся мух. Но крошечные существа не стали подниматься вверх по ее ноге, похоже, они ее совсем не замечали, как будто Джен наступила в лужу черной, застоявшейся воды. — Заходи, — сказала она. Я последовал за Джен, мои ноги несли меня вперед, в то время как мозг дико протестовал против этого. Моя нога тоже погрузилась в мух. Они казались мягкими, эластичными и скользкими. Мы медленно прошли на середину комнаты, где и остановились. Здесь было свободное место, а на полу лежала незаконченная глиняная фигура неопределенной формы примерно трех футов в ширину и шести — в длину. Затем на эту фигуру нахлынула волна мух, тысячи мушиных ножек пробежали по мягкой глине. Когда волна сошла, фигура определенно стала похожей на человека. Каким-то образом, или подчиняясь неизвестной силе, или всеобщему коллективному разуму, мухи превращали этот кусок глины в человеческую фигуру. Каждое движение их лапок было подчинено строгому плану. Прошла еще одна волна. Глиняная болванка приняла облик моего дедушки. Он лежал, вытянувшись, на полу, его руки хватали что-то невидимое, а глаза в черепе закатились кверху. На лице была написана сильная, жесткая боль. Я понял, что это означало. — Нет! — закричал я и выбежал из комнаты. Я кричал, бежав через луг, и даже не оглянулся, чтобы посмотреть, последовала ли Джен за мной. В этот момент мне было не до нее. Позади меня гудение перешло в мягкий шепот. Как будто мухи смеялись. Я пролетел сквозь высокую траву и пробежал мимо сарая. К этому моменту небо уже очистилось от облаков, и воздух начал постепенно нагреваться. Я видел, как от растений поднимается пар. Я опоздал, я знал это, я знал, что слишком поздно, но продолжал бежать, не обращая внимания на боль, разрывающую мою грудь, и уставшие легкие, которым не хватало воздуха. Возле крыльца я немного притормозил, вбежал по ступенькам и распахнул дверь. Он лежал на полу рядом со своим креслом, мертвый, в той же самой позе, что и глиняная фигура. Я сел рядом с ним и взял его за руку. Его лицо не было похоже на то, что было на фигуре. Он не казался испуганным или испытавшим сильную боль. Смерть не стала для него страшным ударом или долгожданным освобождением. Он не был ни несчастен, ни доволен. Он был просто мертв. Его лицо было желтоватого цвета, а сам он казался небольшим и очень маленьким, словно ребенок. Мне хотелось плакать. Я хотел кричать, но не мог. Я смотрел на его лицо, лицо, которое любил, и вспоминал наш последний разговор. Я думал о временах, когда мы вместе ходили на рыбалку. Я пытался вспомнить подарки, которые он мне дарил в детстве. Но все было бесполезно. Я не мог выдавить из себя ни слезинки, как бы сильно я не хотел плакать. Я просто сидел, уставившись на безжизненное тело своего дедушки. С красным лицом в дверь ворвалась запыханная Джен. Она увидела на полу тело моего дедушки, и ее лицо из красного стало мертвенно-бледным. Страх и ужас исказил ее лицо. — Б-боже мой… — запнулась она, ее руки начали дрожать. — Боже мой… Я почувствовал себя совершенно спокойным, поднялся с пола и помог Джен присесть на стул. Я налили ей стакан воды, который она взяла дрожащими руками. — Сиди здесь, — сказал я. — Никуда не уходи. Я скоро приду. Я пошел в гостиную, но, увидев кусок оберточной бумаги, остановился. Я наклонился над дедушкой и поднял его. Я задумался на минуту, а потом смял бумагу, не читая, что там написал дедушка. И пошел вызывать скорую помощь.