– Серафима Элиани, - воскликнула Мила, увидев десятилетнюю девочку в перепачканном костюме для верховой езды, - Снова подглядывала?

– Я нечаянно, - покаялась девочка, но судя по ее хитрой мордашке, нисколько не сожалела об этом, - Просто мы хотели посмотреть.

– Что посмотреть?
– спросил Зак и, убедившись, что опасность миновала вышел из-за колонны.

– Как вы целуетесь.

– Что?!
– воскликнули оба и переглянулись, - Ничего себе утверждение.

– Фу, - сморщился Зак, - Это...это на инцест похоже.

– И не говори, - согласилась Мила, - Милая, а с чего ты взяла, что мы целоваться будем?

– Все говорят, - нахмурилась девочка. Сплетницей она никогда не была, но и сестре, которую безумно любила, солгать не могла.

– А все, это кто?

– Ну, все. Все девушки, которых отверг Зак. И даже мама. Я слышала, как она папе говорила, что с приездом Зака ты ожила. А папа тогда ответил, что если вы захотите пожениться, он возражать не будет.

– Ну ничего себе!
– снова воскликнула Мила, - Видимо я и правда совсем запугала их своими переживаниями. Чтобы папа позволил отдать меня парню, прости Зак, без роду и племени.

– Какие обиды, - хмыкнул парень, - Мне и самому становиться изнеженным принцем как-то не хочется.

– Это на что это ты намекаешь?
– снова взвилась Мила.

– А я не намекаю. Правду говорю. Ты посмотри на ваших придворных. Когда они в последний раз меч в руках держали? Да половина из них вообще понятия не имеют с какой стороны его держать.

– Неправда, - обиделась принцесса, но как назло именно в этот момент по коридору прошли два герцога, расплывшиеся в витиеватых комплиментах при виде принцессы и фальшивых, масляных улыбках. Один из них был необъятно толст, а второй надушен так, что Сима зажала нос рукой и прошептала: "Фу!". Только правила приличия и этикет не позволили Миле последовать ее примеру. Одному Заку в этот момент было очень весело. Правда, в следующий момент ему стало не до веселья.

– Знаешь, а в свете последних событий, я готова к тебе присмотреться. А что? Мускулы есть и весьма неплохие, меч держать в руках умеешь, котелок не плохо варит. Да ты просто красавец.

– Он не просто красавец, он настоящий воин, - вторила сестре Сима, - Ты бы видела, как придворные дамы на него смотрят?

– Как?
– заинтересовалась сестра.

– Неприлично, - ответила девочка.

– Это как?

– Не знаю. Это моя классная учительница так сказала одной из фрейлин. Говорит, не прилично так смотреть на мужчину, как поломойка на стражника.

– Прямо так и сказала?

– Ага, а сама с него глаз не сводила, когда он наших гвардейцев раскидывал.

– Гвардейцев, говоришь, - предвкушающе улыбнулась Мила и оценивающе посмотрела на Зака.

– Издеваетесь?
– обреченно вздохнул Зак, - Эх вы, девчонки. Пожалели бы лучше. Мне и так от этих баб деваться не куда.

– Можно подумать тебе не нравится такое внимание?
– хмыкнула Мила.

– Представь себе, - ответил Зак, - Может, пойдем уже, а то нас кто-то другой, поразговорчивей Симы застукает.

– Пойдем. И ты, наконец, поведаешь мне, что же вы такого узнали через жучок.

Глава 10

Петрис и Огрин еще долго обсуждали рассказ Зака. Только понять не могли, кого же наемники хотели получить больше. Майка с его даром или его отца со сведениями о повстанцах. Им нужна была эта информация, но и Майк был нужен не меньше. Во первых из парня мог выйти толк. Петрис уже переделывал программу его обучения, чтобы в будущем сделать ставку в его подготовке на самые слабые места, контроль и способность просчитывать действия на десятки шагов вперед. Как оказалось, из всей пятерки только Нил обладал достаточными способностями в этом вопросе.

На второй год они планировали ввести всю четверку в особый отдел, чтобы в будущем вырастить из них первоклассных шпионов. С Жаком все было сложнее. Преподы не знали, что с ним делать. К их удивлению, он стал показывать неплохие результаты, а в тактике и криминалистике ему вообще не было равных на курсе. Зак вспомнил, как стойко мальчик держался, когда на первом практическом занятии им представили настоящий человеческий труп с распоротым животом. Его самого едва не стошнило от увиденного, а Жак ничего, сдержался. Побледнел или даже позеленел весь, но устоял.