Историки XX — начала XXI в. оценивают Ивана Грозного по-разному. Большинство из них — К.Ф. Валишевский, Г.В. Вернадский, С.Б. Веселовский, Р.Г. Скрынников, С.В. Перевезенцев, Е.М. Ельянов — считают его способным, но неудавшимся правителем, обрекшим страну на разорение и заложившим основы Смуты. Несколько зарубежных и российских авторов — Р. Пайпс, А. Янов, В.Б. Кобрин — пошли дальше и объявили Грозного главным виновником превращения России в страну рабов. С другой стороны, немало историков — С.Ф. Платонов, Р.Ю. Виппер, А.А. Зимин и А.П. Хорошкевич, Д.Н. Альшиц, Б.Н. Флоря — видят в Иване IV сильного государя, прогрессивного в усилиях по централизации страны, борьбе с феодалами, поиске ворот в Европу, хотя и неоправданно жестокого. Есть и апологеты Ивана IV —митрополит Иоанн Ладожский, В.В. Кожинов, В.Г. Манягин, считающие, что царя оклеветали, а на самом деле он не только великий государь, но отходчивый (хотя и вспыльчивый), доверчивый человек. Контрастность мнений об Иване Грозном заставила С.Б. Веселовского, знатока опричнины, ещё в 1960-х гг. написать о «неразберихе в истории»:

«В нашей историографии нет, кажется, вопроса, который вызывал бы большие разногласия, чем личность царя Ивана Васильевича, его политика и, в частности, его пресловутая опричнина. И замечательно, что по мере прогресса исторической науки разногласия, казалось бы, должны были уменьшиться, но в действительности наблюдается обратное».

К началу XXI в. «неразбериха» с Иваном Грозным лишь усугубилась. Дело дошло до написания книги на книгу [122] , причем оба труда поверхностные, но с политическими амбициями. «Неразбериха в истории», а точнее, в воззрениях историков привела к появлению книги Е.М. Ельянова «Иван Грозный — созидатель или разрушитель? Исследование проблемы субъективности интерпретаций в истории» (2004), где предметом исследования оказались сами историки, пишущие о Грозном. Автор пришел к заключению, что «не недостаток фактов является причиной неоднозначности оценок и субъективности в истории, а разные мировоззрения историков».

С этой мыслью можно согласиться лишь частично. Безусловно, есть историки, готовые ради собственной исторической концепции пренебречь одними фактами и выпятить другие. Верно и то, что даже если историк трепетно относится к фактам, общая его концепция все равно субъективна и зависит от мировоззрения. Всё же при любом раскладе историк не может менять известные факты, а если это происходит, то перед нами уже иной жанр — беллетристика или научная фантастика. В случае с Иваном Грозном основная проблема не недостаток фактов, а их крайняя ненадёжность: убиенные оживают и сидят воеводами в городах, потом их подвергают казни вторично, масштабы казней различаются не в десятки, а в сотни раз.

Показательны сообщения о зверствах Грозного после взятия Полоцка. Бывший опричник Генрих Штаден утверждает, что царь приказал утопить в Двине взятых в плен поляков и всех местных евреев. Согласно другому беглецу от русских, Альбрехту Шлихтингу, 500 пленных поляков были уведены в Торжок и там изрублены на куски. Однако Джиованни Тедальди, купец, живший в России и Польше, резко уменьшает число жертв — пленных поляков он вообще не упоминает, а евреев погибло два или три человека, остальных изгнали из города. Тедальди опровергает и слухи об утоплении монахов-бернардинцев. Правда, Костомаров приводит еще один вариант их казни, когда монахов по приказу царя изрубили служилые татары. Сходный разброс свидетельств можно привести и по другим преступлениям Ивана Грозного.

Всё это заставляет меньше опираться на живописные «свидетельства» и больше — на принятые законы, документы о налогах и повинностях, записи о запустевших крестьянских дворах и другую документацию и особенно на Синодик опальных с поименным перечислением казнённых «изменников». К объективным данным лишь с натяжкой можно отнести летописи и хроники. Ведь летописцы отнюдь не были бесстрастными регистраторами событий. Тем более ненадежны художественные произведения. Особое место занимает народная мифология — былины и сказания, песни, сказки. Мифология тоже субъективна, но в отличие от записей очевидцев в ней нет умышленного вранья и она отражает усредненное отношение народа к самым значительным из происходящих событий.

Факты о царствовании Ивана IV. За время царствования Ивана IV территория Российского государства увеличилась почти в два раза — с 2,8 до 5,4 млн. кв. км. Были завоеваны три царства — Казанское (1552), Астраханское (1556) и Сибирское (1582). Народы Поволжья, Приуралья, Кабарды и Западной Сибири признали зависимость от русского царя. Россия из государства преимущественно великорусского превращалась в многонациональную империю. Процесс этот не шёл гладко и мирно — были крупные восстания, русские войска не раз терпели поражения, тем не менее новые народы вошли в орбиту российской государственности и уже при Иване IV принимали участие в войнах на стороне России. Для закрепления новых земель в Поволжье и Прикамье начали строить городки-крепости и основывать монастыри. В 1555 г. была создана Казанская епархия. Потянулись на новые земли и крестьяне, но на свой риск. Русские власти старались всячески избегать земельных споров с местным населением.

Меньше известно о расширении России в южном направлении, в сторону Дикого поля, как тогда называли южнорусские степи. Дикое поле, место кочевий татар и ногайцев, переходило на севере в лесостепь, покинутую славянами после нашествия Батыя. До середины XVI в. граница между кочевниками и Русью шла по северному берегу Оки от Болохова к Калуге и затем до Рязани. Этот рубеж назывался Берег. Все места, удобные для переправы, были укреплены, а в дно реки вбиты колья. При Иване IV границу переместили на юг, причем для защиты использовали леса. Новый рубеж представлял сплошную линию обороны, где между укрепленными крепостями и острогами были устроены засеки — лесные завалы, состоящие из срубленных деревьев, обращенных вершинами к югу. Засеки укрепляли частоколом, капканами, волчьими ямами. Была создана система раннего оповещения о передвижениях татар. Для передачи сообщений использовали костры и зеркала на сигнальных вышках. Нередко строили несколько линий засек.

В 1560 — 1570-х гг. был создан грандиозный рубеж, протянувшийся на 600 км от Козельска до Рязани. Его называли Засечная черта, Черта или Государева заповедь. Для обустройства и поддержания засек ввели специальный налог — засецкие деньги, был принят закон об охране засечных лесов. В 1566 г. Черту посетил Иван IV. Создание Засечной черты резко уменьшило число татарских набегов на Русь. Лишь очень крупные и тщательно спланированные набеги, как набег 1571 г., прорывали Черту (правда, тогда татары спалили Москву). На следующий год прорыв удался лишь частично: в сражении под Молодями 27-тысячное русское войско, возглавляемое М.И. Воротынским, наголову разгромило 120-тысячную армию крымского хана Девлет-Гирея, включавшую 7-тысячный корпус янычар. Назад в Крым вернулось всего 20 тысяч человек. Перемещение Черты на юг позволило земледельцам начать освоение плодороднейшего российского Черноземья.