— Сейчасъ, сейчасъ…

— Могу только удивляться, что каждая старая крашеная выдра можетъ васъ заинтересовать…

— Да вдь сама-же ты…

— Вы кончили? А то я ухожу одна.

И Глафира Семеновна направилась къ выходу.

Николай Ивановичъ сунулъ кельнеру нсколько мелочи и побжалъ за женой.

Когда они уходили изъ зала, на трапеціи раскачивался гимнастъ — мальчикъ подростокъ въ трико, а косматый піанистъ наигрывалъ какой-то маршъ.

Отъ кафешантана до гостинницы, гд остановились супруги Ивановы, было минутъ пять ходьбы, но вс эти пять минутъ прошли у нихъ въ переругиваніи другъ съ другомъ. Глафира Семеновна упрекала мужа за плотоядные глаза, которыми онъ будто-бы смотрлъ на пвицъ, упрекала за т левы, которыя онъ положилъ на вера, а мужъ уврялъ, что и въ кафешантанъ-то онъ пошелъ по настоянію жены, которая не захотла сидть вечеръ въ гостинниц и непремнно жаждала хоть какихъ нибудь зрлищъ.

— И вздумала къ кому приревновать! Къ старымъ вдьмамъ. Будто-бы ужъ я не видалъ хорошихъ бабъ на своемъ вку, сказалъ онъ.

— А гд ты видлъ хорошихъ бабъ? Гд? Ну-ка, скажи мн, съ яростью накинулась супруга на Николая Ивановича. — Гд и когда у тебя были эти бабы?

— Да нигд. Я это такъ къ слову… Мало-ли мы съ тобой по какимъ увеселительнымъ мстамъ здили! Полъ Европы объздили и везд поющихъ и пляшущихъ бабъ видли. Да вотъ хоть-бы взять Муленъ Ружъ въ Париж.

— Нтъ, нтъ, ты не виляй. Отъ меня не увильнешь. Я не дура какая-нибудь. Ты не про Парижъ мн намекнулъ, а очевидно, про Петербургъ.

Николай Ивановичъ стиснулъ зубы отъ досады на безпричинный гнвъ супруги и посл нкоторой паузы спросилъ:

— Послушай… У тебя не мигрень-ли начинается? Не нервы-ли расходились? Такъ я такъ ужъ и буду держать себя. Наберу въ ротъ воды и буду молчать, потому при мигрен тебя въ ступ не утолчешь.

— Безстыдникъ! Еще смешь хвастаться передъ женой, что у тебя въ Петербург были какія-то особенныя бабы! сказала Глафира Семеновна и умолкла.

Они подошли къ подъзду гостинницы. Швейцаръ распахнулъ имъ дверь и съ улыбкой привтствовалъ ихъ:

— Добръ вечеръ, экселенцъ! Добръ вечеръ, мадамъ экселенцъ!

Онъ далъ звонокъ наверхъ. Съ лстницы на встрчу супругамъ бжалъ корридорный и тоже привтствовалъ ихъ:

— Заповидайте (т. е. пожалуйте), экселенцъ! Заповидайте, мадамъ. Русски самоваръ? спросилъ онъ ихъ.

— Да пожалуй… давай самоваръ. Отъ скуки чайку напиться не мшаетъ, сказалъ Николай Ивановичъ, взглянувъ на часы.

Часы показывали всего одиннадцать. Корридорный отворилъ супругамъ ихъ помщеніе, зажегъ лампу и подалъ визитную карточку.

— Опять корреспондентъ! воскликнулъ Николай Ивановичъ. — А ну ихъ съ лшему! Надоли хуже горькой рдьки.

— А кто виноватъ? опять вскинулась на него жена. — Самъ виноватъ. Не величайся превосходительствомъ, не разыгрывай изъ себя генерала.

Николай Ивановичъ надлъ пенснэ на носъ, прочелъ надпись на карточк и сказалъ:

— Нтъ, это не корреспондентъ, а прокуроръ.

— Какъ прокуроръ? испуганно спросила Глафира Семеновна.

— Да такъ… Прокуроръ Стефанъ Мефодьевичъ Авичаровъ. Прокуроръ…

Глафира Семеновна язвительно взглянула на мужа и кивнула ему:

— Поздравляю! Доплясался.

— То есть какъ это доплясался? спросилъ тотъ и вдругъ, сообразивъ что-то, даже измнился въ лиц.

По спин его забгали холодные мурашки.

— Когда приходилъ этотъ прокуроръ? спросила Глафира Семеновна корридорнаго.

Тотъ объяснилъ, что прокуроръ не приходилъ а что прокуроръ этотъ пріхалъ изъ Пловдива, остановился въ здшней «гостильниц и молитъ да видя экселенцъ» (т. е проситъ видть его превосходительство).

— То есть здсь въ гостинниц этотъ прокуроръ живетъ? — переспросилъ Николай Ивановичъ, для ясности ткнувъ пальцемъ въ полъ, и получивъ подтверженіе, почувствовалъ, что у него нсколько отлегло отъ сердца. — Идите и принесите самоваръ и чаю, — приказалъ онъ корридорному.

Тотъ удалился.

Глафира Семеновна взглянула на мужа слезливыми глазами и сказала:

— Вотъ до чего ты довелъ себя присвоеніемъ непринадлежащаго себ званія. Генералъ, генералъ! Ваше превосходительство!

— Да когда-же я присваивалъ себ превосходительство? Мн другіе присвоили его, оправдывался Николай Ивановичъ.

— Однако вотъ уже на тебя обратилъ вниманіе прокурорскій надзоръ.

— Это что прокуроръ-то карточку подалъ? Да что ты! Сначала я также подумалъ, но когда корридорный сказалъ, что прокуроръ живетъ здсь въ гостинниц, то очевидно, что онъ по какому нибудь другому длу хочетъ меня видть.