Шрифт:
— Ршеточки съ ши…
— Молчи! Надо въ перчаточный магазинъ зайти и спросить, гд тутъ гостинница. Вдь ужъ наврное перчаточникъ знаетъ.
— Вотъ и отлично, Глаша. Зайдемъ. А я теб пару перчатокъ куплю. Перчаточникъ этотъ давеча днемъ удивительно какъ мн понравился. У него лицо такое, знаешь, пьющее…
Супруги перешли улицу и вошли въ перчаточный магазинъ. Перчаточникъ, какъ и утромъ, встртилъ ихъ опять въ одномъ жилет.
— Vous voulez des gants, madame? — спросилъ
— Вуй, вуй! Ну аштонъ де ганъ. Но дитъ же ву при — у э готель иси? Ну завонъ арете данъ готель е ну завонъ убліе ле нумеро. A вывски нтъ. Нонъ екри сюръ ля портъ. Ну рюссъ… Ну де Рюсси..- пояснила Глафира Семеновна.
— Vous d'esirez les chambres garnies, madame?
— Вуй, вуй… Должно быть, ле шамбръ гарни. Тамъ энъ вье мосье хозяинъ и енъ вьель мадамъ.
— Voila, madame. C'est la porte des chambres garnies, — указалъ перчаточникъ.
— А пуркуа не па зекри сюръ ли портъ?
— Ces chambres sont sans 'ecritaux, madame. Voil`a la porte.
— Здсь, здсь… Только безъ вывски. Подъздъ напротивъ, — радостно проговорила Глафира Семеновна.
Выбравъ себ перчатки, она повела мужа изъ магазина. Николай Ивановичъ, было, обернулся къ перчаточнику и воскликнулъ:
— Рюссъ е Франсе… Бювонъ ле венъ ружъ. Вивъ ля Франсъ!
Но Глафира Семеновна просто напросто выпихала его за дверь.
Черезъ минуту они звонились у своего запертаго уже подъзда. Имъ отворилъ самъ старикъ хозяинъ.
Въ глубин подъзда стояла старушка хозяйка.
XXXVI
Забравшись къ себ въ пятый этажъ, а по-парижски — только въ «troisi`eme», супруги задумали напиться чаю съ бутербродами. То-есть задумала собственно одна Глафира Семеновна, ибо Николай Ивановичъ былъ совсмъ пьянъ и, снявъ съ себя пиджакъ и жилетъ, пробовалъ подражать танцовщиц изъ египетскаго театра, изображая знаменитый «Danse de ventre», но ничего, разумется, не выходило, кром того, что его качало изъ стороны въ сторону. Ноги окончательно отказались ему служить, и онъ проговорилъ:
— Мудреная это штука танцы животомъ, особливо при моей тлесности.
— Кончишь ты ломаться сегодня, или не кончишь! — крикнула Глафира Семеновна.
— Да за неволю кончу, коли ничего не выходитъ. Нтъ, должно быть, только т египетскія муміи и могутъ этотъ танецъ танцовать.
— Клоунъ, совсмъ клоунъ! И что это у тебя за манера дурака изъ себя ломать, какъ только выпьешь! — воскликнула Глафира Семеновна и стала звонить слугу въ электрическій колокольчикъ.
Позвонила она разъ, позвонила два, три раза, но все-таки никто не показывался въ дверяхъ.
— Спятъ тамъ вс, что-ли? — проговорила она. — Но вдь всего еще только одиннадцать часовъ.
Она позвонила въ четвертый разъ. Въ корридор послышались шаги и ворчанье, потомъ стукъ въ дверь и въ комнату заглянулъ старикъ-хозяинъ. Онъ былъ въ бломъ спальномъ колпак, въ войлочныхъ туфляхъ, въ ночной сорочк и безъ жилета.
— Qu'est-ce qu'il y a? Qu'est-ce qu'il y a? Qu'avez vous donc? — удивленно спрашивалъ онъ.
— Hy вулонъ буаръ дю тэ… Апорте ля машинъ дю те, ле тасъ е ля тэйеръ. Э анкоръ ле бутербродъ, — отнеслась къ нему Глафнра Семеновна.
— Comment, madame? Vous voulez prendre d h'e? Mais la cuisine est ferm'ee d'ej`a. Tout le rnond est couch'e… Il est onze heures et quart.
— Здравствуйте… Въ одиннадцать часовъ вечера ужъ и чаю напиться нельзя. Кухня заперта, вс спятъ… вотъ какіе парижскіе порядки, — взглянула Глафира Семеновна на мужа.- A я пить до страсти хочу.
— Что-жъ, Глаша, тогда мы бутылочку красненькаго съ водицей выпьемъ, — отвчалъ тотъ.
— Чтобъ я вамъ еще дома позволила пьянствовать? Нм за что на свт! Лучше ужъ вонъ холодной воды изъ графина напьюсь.
— Да какое-же тутъ пьянство, ежели красненькое вино съ водицей!..
— Молчите.
Старикъ-хозяинъ, видя такіе переговоры насчетъ чаю и замчая неудовольствіе на лиц постояльцевъ вообразилъ, что Глафира Семеновна, можетъ быть больна, хочетъ лчиться чаемъ, какъ вообще имъ только лчатся французы, и спросилъ:
— Etes-vous malade, madame? Alors…
— Какъ маладъ? Команъ маладъ? Здорова, даже очень здорова. Я сть хочу. Же ве буаръ е манже. Нельзя дю тэ, такъ апорте муа дю пянъ, дю беръ е де вьяндъ фруа. Же демандъ фруа. Ля кюзинье ферме, такъ апорте муа фруа. Ля вьяндъ Фруа…
— C'est impossible, madame. А pr'esent nous n'avons point de viande
— Какъ? И де вьяндъ фруа нтъ? Какой-же посл этого у васъ готель пуръ вояжеръ, ежели даже холоднаго мяса нтъ! Ну, ли вьяндъ нельзя, такъ фромажъ. Фромажъ и пянъ бланъ.
— Seulement jusqu'а neuf heures, madame, mais а pr'esent il est plus de onze heures, madame.- развелъ руками старикъ-хозяинъ.
— Только до девяти часовъ, видите-ли, можно что-нибудь състное получить, — опять взглянула Глафира Семеновна на мужа. — Ну, гостинница!