Для Вернадского направления мысли были иными: углубление в структуру минералов, кристаллов, живых организмов. И достижения его оказались новаторскими. Выясняя геохимические функции живого вещества, Вернадский начал обдумывать принцип симметрии в приложении к строению материи, структуре Мироздания.

«Созвучье полное в природе», — писал Фёдор Тютчев. Мысль давняя, выражающая идеальную ситуацию. Но реальный мир существует по более сложным законам.

Ещё находясь в Париже, Вернадский сделал вывод, намечая дальнейшие пути научной мысли: «Совершенно ясно, что принцип симметрии лежит не только в основе наших представлений о материи, но и об энергии, и, думаю, о всём космосе. Он же регулирует и мир атома, и мир электронов».

Вернадский углубился в открывающуюся перед ним область знания. Его интересовали законы симметрии, прежде всего для живого вещества в связи с его особенностями. Особо выделил он закономерности устойчивого закономерного нарушения симметрии. Назвал это явление вслед за французским физиком Пьером Кюри диссимметрией (в отличие от асимметрии, отсутствия порядка).

Пьер Кюри, исследователь радиоактивности, открывший элементы полоний и радий, на основе изучения кристаллов высказал верную мысль: «Диссимметрия творит явления». Действительно, идеальное совершенство, завершённость, симметрия не дают возможности для развития, изменений.

Проявление диссимметрии обнаружил Вернадский в структуре биосферы, гидросферы, земной коры. Мысль его пробивалась дальше и дальше. Не столько геометрическое соответствие видел он, сколько особенности строения материи, проявления энергии, молекулярных и внутриатомных процессов, элементарных частиц.

Он пришёл к выводу: симметрия может проявляться в нашем мире только ограниченно: «Пространство-время глубоко неоднородно».

Никто в мире не мог еще знать, что точнейшие физические эксперименты через немалое число лет докажут факт нарушения симметрии в микромире, подтверждая всеобщность закона о неоднородности пространства-времени.

Сейчас слова Вернадского можно назвать гениальным предвидением. В то время, когда они были написаны, с ними, пожалуй, не согласился бы ни один ученый.

Казалось бы, какая может быть разница между левым и правым для атомов, элементарных частиц, физических полей? Почему бы появилось такое различие? Что могло бы это вызвать и поддержать?

Последний вопрос и поныне не решён. А вот первый выяснен. Долгое время его просто не замечали. А когда обратили внимание на эту проблему, один из крупнейших физиков-теоретиков Вольфганг Паули высказался категорично: «Я не верю, что Бог является левшой… и готов побиться об заклад на очень большую сумму, что эксперимент даст симметричный результат».

Осмотрительный Паули пари ни с кем не заключил, в отличие от другого физика, в ту пору молодого, а ныне всемирно известного, — Ричарда Фейнмана. Он поставил пятьдесят долларов против одного, утверждая, что подтвердится идея симметрии для слабых взаимодействий частиц.

Пари он проиграл.

По странному стечению обстоятельств именно Фейнман первым из физиков во всеуслышание задал вопрос о возможном нарушении симметрии, или, как говорят специалисты, нарушении чётности.

Приехавшего в 1956 году на конференцию по яд ер ной физике в Нью-Йорк Ричарда Фейнмана поместили в гостиницу. Его сосед по номеру физик-экспериментатор Мартин Блок высказал Фейнману предположение о возможном несохранении чётности. Вопрос показался Фейнману интересным, оригинальным и достойным того, чтобы повторить его на конференции. Он это сделал от имени Блока, почти не сомневаясь, что такой опыт даст симметричный результат.

На его вопрос совершенно неожиданно ответил молодой физик Янг Жэньнин. Он сказал, что ему и его другу Ли Чжэндао представляется очень вероятным несохраненпе чётности и они собираются поставить соответствующий эксперимент.

Никто из присутствующих не принял его заявление всерьез.

Опыт был поставлен в вашингтонской лаборатории Национального бюро стандартов. Руководила экспериментом профессор китаянка By Цзяньсюн. Наблюдалось излучение ядер кобальта-60, охлажденных почти до абсолютного нуля (—273 °C) и одинаково ориентированных в сильном магнитном поле (по методике Янга и Ли). Удалось подсчитать количество излучаемых вправо и влево (в направлении полюсов атомов) электронов. В одном направлении излучение шло интенсивнее, чем в другом!

Пространство атомного ядра диссимметрично!

Вернадский не имел в виду конкретно структуру атома и проведение подобных сложных экспериментов, когда высказал общее предположение о диссимметрии пространства. Оказалось, что это — закон природы, эмпирическое обобщение!

Он основывался на более зримых, известных в ту пору фактах устойчивого нарушения симметрии живых клеток и лика Земли. Но в том и суть большинства научных открытий: в частном увидеть общее, в известном — неведомое. Этим счастливым даром обладал Вернадский.

Идея разнообразия реальных пространств материального мира и их изменений естественно привела его к идее времени как символа любого вида движения, превращений и его единства с пространством.

В шестьдесят лет, находясь в Париже, начал Владимир Иванович обдумывать феномен времени. Сказались постоянные упоминания о теории относительности в научной и философской литературе, в массовой печати и в беседах с учеными.