Люциус огляделся. Помещение (на самом деле это была Выручай-комната, ведь Тайную может открыть только змееуст) оказалось чуланом, куда прятали неисправные артефакты, которые и выбросить жалко, и починить проблематично. Там пылились: железная статуя дементора с забралом на голове, шкаф-портал, весы, огромная люстра со змееголовыми светильниками, зеркало Еиналеж, кресло с сюрпризом (приковывает садящегося), длинный дубовый стол, сделанный из сломанных гробов, на нем - музыкальная шкатулка и шахматная доска, рядом - сломанная шпага, жуткие маски, астролябия, гномон, клепсидра, настенные часы с маятником, надколотый пустой думоотвод, два перстня - один с шипом внутри, другой - с открывающейся печаткой, канделябр в форме гидры, семихвостая плеть, а рядом - нечто, подозрительно напоминающее пальцеплюшку и испанские сапоги. От вида инквизиторских орудий пыток Люциусу стало совсем хорошо. Его взгляд заметался по стенам, запаутиненным дохлыми пауками. Ни намека на выход. Люциус стоял на месте, не рискуя двигаться - вдруг наступит на какой-нибудь капкан в полу.

«А может быть, в этой комнате время идет медленнее, чем снаружи, - подумал Люциус, - я выйду, а там пройдет уже двести лет? А может, я потрогаю стену, и мне на голову опустится потолок? Выпустите меня отсюда!!!» - панически заорал он, и в ответ на его мысленный призыв стена раздвинулась, Люциус сломя голову ринулся на выход и угодил в объятия Крауча.

– Ага!!!
– Барти с новыми силами подбил Люциусу и второй глаз, схватил врага за отросшие волосы, согнул пополам и стал пинать по ногам и коленом в живот. Барти на досуге истязал боксерскую грушу, которую ему на рождество подарил отец, но насколько же приятнее было колотить по живому, а не по резине. Люциус ударил Барти головой в челюсть, и у Крауча вылетели все пять вставных зубов. Озверев, беззубый Барти выплюнул свои протезы в лицо оппоненту, ухватил его за уши и пытался припечатать затылком об стену, а Люциус брыкался, отрывая цепкие пальцы от ушей, но в этот момент в коридоре появился Хагрид.

– Стоять!!!

Хагрид схватил драчунов за шкирбан, оторвал их от пола и понес к Дамблдору, по слизеринцу в каждой руке. Потрясая Краучем и Малфоем, Хагрид взобрался по лесенке, сказал статуе феникса пароль «Дети - цветы жизни», и ввалился в директорский кабинет.

– Подрались возле Выручай-комнаты, - прогудел Хагрид.

– Он пяй жубов мне фыпил!!!
– захрипел Барти.

– Мальчики, помиритесь!
– воззвал Дамб.

– Пустите меня!
– извивался Люциус, дрыгая ногами над полом. Дамб кивнул, и Хагрид поставил пацанов на пол.

– Я стоял возле Варнавы Вздрюченного, тут бежит Крауч, и бросился на меня с кулаками!
– сообщил Люциус, моргая заплывшими глазками.

– Барти, ну я же тебе говорил!
– Дамблдор многозначительно подмигнул беззубому.
– А теперь, парнишечки, помиритесь! Негоже одноклассникам так. Извинитесь, простите друг друга и поцелуйтесь. Ну, живо!

– Фе путу я пее им ижфинясса, - прошамкал Барти.

А Люциус, наоборот, исполнил требование начальства:

– Ты меня прости, Барти! Прости меня, амиго! Ну, простил?!

– Фет!

– Я вас в одной комнате поселю. Да-да, прикажу домовым - вещи Снейпа перенести в комнату Барти, а сам Барти пусть к Люциусу отправляется. И будете там жить, пока не помиритесь.

Эта угроза подействовала. Бросив свирепый взгляд на старого сводника, Барти проскрежетал:

– Фу латфо, пгосяю. И фы мея пфоси.

– Уже простил, уже.

– Поцелуйтесь!
– развлекался Дамб.

Люциус быстро чмокнул Барти в висок. Того перекосоротило.

– Идите, дети мои. И не ссорьтесь!

Барти явился к Слагхорну и открыл рот.

– Кому спасибо сказать?

– Фафою. Фе жубы вштавлять нато, фы фефя отфуштите?

– Да-да, конечно, хоть бы ты уехал и не приехал.

– Фе фождетесь!
– и Барти улыбнулся страшной улыбкой.

Он не любил писать и слал домой вопилки. Но в этот пасмурный день пришлось взяться за перо (потому и не любил писать, что за перо) и экстренной совой вызвать заботливого папеньку в Хог.

* * *

Этот пасмурный день был урожайным на драки слизеринцев. Долли Амбридж изловила в коридоре двух дерущихся первоклассниц - Нарцисса Блэк таскала Мелани Батчер за волосы, а одноклассники аплодировали. При виде старосты детишки разбежались, а Мелани с Нарциссой продолжали драться.

– Инкарцеро!
– злорадно произнесла Амбридж, движением палочки связывая Нарциссе руки. Пока она связывала Нарси, Мелани бросилась наутек, но Долли ее тормознула Ступефаем и тоже руки связала.

– Пошли к декану, Блэк!
– сказала староста.
– Отвратительное поведение, бъешь девочек! У тебя нет контакта с детьми! Даже подружек никаких нет, а теперь еще и подралась...

– Ой, больно, - подвывала Мелани.
– Ой, она меня покалечила!

– Ты зачем девочку за волосы таскала, руки ей выкручивала, по ногам пинала?
– грозно вопросила Долли, волоча первоклассниц к Слагхорну.

– Я получила двойку по трансфигурации. Выхожу из класса, а Мелани за мной бежит и орет: «Парашница! Парашница!», а весь класс ухохатывается. Я стала защищаться!

– А еще она меня заавадила!
– пожаловалась Мелани.

– Ты хоть знаешь, что такое «заавадила»?
– фыркнула Долорес.

– Это не сегодня было. Я ей сказала, что она дура, а она мне: «Авада Кедавра!»

– Тебе же Люциус память стер!
– возмутилась Нарцисса.

– Не стер! Хотел, но не сумел!

– Так, разворачиваемся!
– распорядилась Долли.
– Авада - это серьезно! Пошли к Дамблдору!