После трехдневных совещаний со своими кардиналами Александр предложил, чтобы император заключил на условиях статус-кво перемирие с ломбардцами на шесть лет, а с королем Сицилии — на пятнадцать. Если стороны, и прежде всего император, согласятся на это, то папа снимет с Фридриха и его людей анафему, и тем самым главная задача конгресса — восстановление единства католической церкви — будет решена.

Предложение явилось неожиданностью для всех участников конгресса. Ломбардцы и сицилийцы после короткого обсуждения заявили о своем согласии и теперь с нетерпением ожидали решения немцев, удалившихся на совещание. Однако те дали уклончивый ответ: они не могут сами взять на себя столь большую ответственность и должны получить инструкции от императора, для чего потребуется продолжительная отсрочка. Участники конгресса согласились, и делегация императора сразу же отправилась в путь в его резиденцию, располагавшуюся в Помпозе, одном из аббатств на границе с владениями Венеции.

Фридрих, с большим неудовольствием выслушав доклад архиепископов, сказал, что Александр должен придерживаться взятых на себя обязательств. Делегаты принялись объяснять императору, что их силы уже на исходе, что провала конференции нельзя допустить, но ничего не добились. Напротив, император еще больше разгневался, заявив, что не намерен жертвовать интересами Империи ради чьей бы то ни было выгоды. Права Империи четко закреплены в статье IX договора в Ананьи, и он никогда не согласится на отказ от Тосканы, если в порядке компенсации не добьется содействия папы в установлении господства над Ломбардией. Внесенное папой компромиссное предложение означает не что иное, как желание освободиться от своих обязательств, вытекающих из статьи IX, тогда как Империя должна выполнять взятые на себя обязательства! Договор представляет собой единое целое, и если курия не собирается выполнять статью IX, то утрачивают силу и прочие положения. Архиепископы попытались было возразить, что заключение перемирия в правовом отношении не отменяет договора в Ананьи, но безуспешно. В удрученном настроении делегация отправилась обратно в Венецию. Если теперь конгресс будет сорван, то ответственность за это целиком ляжет на императора.

Александра решение Фридриха повергло в уныние. Он тщетно обращался к участникам конгресса с просьбами предлагать лучшие варианты. Поскольку никто не хотел высказываться, он сделал перерыв в заседании, чтобы обсудить сложившееся положение наедине с представителями императора. Кристиан Майнцский настойчиво требовал, чтобы третейский суд в составе представителей папы и императора продиктовал строптивым ломбардцам условия мира. Не зная, что ответить, Александр сказал, что хочет основательно все обдумать. Он уже не видел разумного выхода из создавшегося положения, и силы его были на исходе. Перипетии переговоров, непримиримость противоречий и только что потерпевшая крушение надежда прийти к соглашению истрепали его нервы. Осознание того, что в Ананьи он совершил роковую ошибку, парализовало его волю. Одно ему было ясно: третейский суд не должен состояться. Какое бы решение им ни было принято, перестанет быть секретом, что под статьей IX стоит его подпись, несовместимая с папским достоинством и притязаниями на непогрешимость.

И тут впавшему в глубокое уныние Александру доложили о прибытии монахов-цистерцианцев и начальника имперской канцелярии Готфрида, просивших, чтобы никто не узнал об их присутствии, и прежде всего эрцканцлер Кристиан. Лишь заручившись гарантией соблюдения тайны, они сообщили папе, что император, делегировавший их в Венецию, теперь готов согласиться на заключение перемирия с ломбардцами на шесть лет, а с сицилийцами — на пятнадцать. Но за это Фридрих намерен предъявить встречное требование, причем делегаты заявили, что уполномочены все рассказать только двум кардиналам, которых назначит папа, да и то с условием, что папа заранее обязуется выполнить их решение.

Александр был удивлен и до глубины души возмущен, что ему предъявляются требования, о содержании которых он даже не может знать. Однако монахи сказали ему, что он едва ли чем-то рискует, поскольку должен довериться преданным ему и мудрым советникам, без участия которых он и так не принимает никаких решений. Зато конференция может завершиться полным успехом. Не нужен будет и третейский суд, и никто ничего не узнает о статье IX, содержание которой императорская канцелярия до сих пор хранила в строжайшей тайне. К сказанному цистерцианцы добавили, что император не требует невозможного и что они сами не взялись бы за дело, несовместимое с интересами Святого престола.

Подумав, Александр согласился и назначил уполномоченными своих ближайших советников, кардиналов Теодина и Губерта, на которых он мог положиться. Те и узнали, о чем идет речь: если император примет предложение о перемирии, то возникнет новая ситуация, не предусмотренная договором в Ананьи, — утратит силу статья IX договора, вследствие чего император будет считать утратившим силу и весь договор, представляющий собой единое целое. Если же он тем не менее и будет соблюдать соглашение, чего он ни в коей мере не обязан, то следует сделать одно исключение — отсрочить согласованную в Ананьи передачу папе «имения Матильды». Предлагается тщательно проверить притязания обеих сторон на эти спорные территории, для чего должен быть отведен такой же срок, какой предусматривается на перемирие с сицилийцами — 15 лет, до истечения которого за императором сохраняются права неограниченного владения этими землями.

Требования императора показались представителям папы даже более умеренными, чем они ожидали, поэтому они согласились и направились к Александру, дабы доложить ему о принятии предложения. Но тем временем папа уже изменил свое решение, полагая, что несовместимо с апостолическим достоинством соглашаться на требования, содержания которых он даже не знает. Александр заявил, что ему должны сначала сказать, о чем идет речь. Если желание императора не противоречит благу церкви, то он не откажется одобрить его. Напрасно пытались кардиналы переубедить его, напоминая ему о взятом на себя обязательстве. Он твердо стоял на своем. Готфрид не без сарказма заметил, что нарушение данного слова и вправду несовместимо с апостолическим достоинством, но Александр, считая собственную ответственность перед Богом выше любого права или обязательства, упорно отказывался дать свое согласие. Готфрид, раздосадованный провалом миссии, покинул Венецию.

Монахи же остались, пытаясь убедить папу сдержать данное слово. Но Александр требовал, чтобы ему сказали, о чем идет речь, и тогда он сделает все возможное, чтобы наступил мир. Цистерцианцы, убедившись, что папа скорее согласится на крушение дела всей своей жизни, чем сдержит неосмотрительно данное обещание, все ему объяснили. Узнав наконец, чего требует Фридрих, Александр сразу же решил, что соглашение возможно. Но таких уступок, каких ждет император, он все же не может сделать, а потому выдвигает встречное предложение: пусть император в течение 15 лет получает доходы с «владений Матильды», то есть как бы берет эту область в аренду от папы. По истечении же указанного срока она должна возвратиться Святому престолу. Единственное различие между обоими вариантами решения проблемы состояло в том, что император заранее должен был признать справедливость притязаний на владение этой областью, которые через 15 лет заявит папа.