— Что такое, Озерова? Ты знаешь, кто это сделал?

— Нет, Анна Ивановна. Просто я хочу уточнить, что Нестерова сегодня дежурная, она всех из класса выпроводила, и никого кроме нее здесь не было.

— Все ясно. Садись Нестерова, но прежде принеси мне свой дневник. Завтра я хочу увидеть здесь твою маму.

Маша не пыталась спорить. Подстава была явной и очевидной, однако доказать свою невиновность девочка не могла. «Я как этот бродяга из леса, — подумала Маша, вернувшись за свою парту. — Меня обвиняют во всех преступлениях только потому, что я в их глазах уже стала неблагонадежной. Если Нестерова списала контрольную, она может и оценки в журнале подделывать, и школу взорвать, и учителей в заложники захватить… Но ведь это неправда, и я ни в чем не виновата!».

Школьный буфет находился на первом этаже, и когда звенел звонок на большую перемену, учащиеся старших классов лавиной скатывались с лестницы, спеша первыми добраться к пункту питания. Нельзя сказать, что ученики испытывали острейший приступ голода, но просто такой была неизвестно кем заведенная традиция, коей ребята следовали из года в год. Маша в общем столпотворении не участвовала. Она одной из последних спустилась по лестнице, задумчиво глядя под ноги. «Надо просто взять и поговорить с Валей. Подойти и прямо спросить, что она против меня имеет, и почему устроила против меня настоящую войну. Я ей ничего плохого не сделала, а она ведет себя так, будто мы кровные враги. Может, она моему росту завидует? Или мобильнику с фотокамерой?».

Проигнорировав обязанности дежурной. Маша, наскоро перекусив, отправилась на поиски Вали Озеровой, решив не откладывать объяснения на потом и переговорить с ней немедленно. Надо сказать, что перемены Валя, как правило, проводила в гордом одиночестве — приятелей у нее не было, и она занималась тем, что с важным видом одна-одинешенька прогуливалась по коридору, делая замечания младшеклассникам. Сегодняшний день не стал исключением, и Маша сразу заметила свою недоброжелательницу, отчитывавшую слишком расшумевшуюся малышню. В тот момент, когда Валя проследовала мимо небольшого закутка, в котором находился девчоночий туалет, откуда не возьмись, перед ней выросла долговязая москвичка:

— Нам надо поговорить.

— О чем? — Озерова снизу вверх посмотрела на Машу.

— Я хочу выяснить, почему ты постоянно делаешь мне гадости.

— Гадости?!!

— Не притворяйся, Валентина, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Наберись смелости и прямо скажи человеку в лицо, почему ты на него «наезжаешь». Только честно. Без подстав.

Объяснение между Озеровой и Нестеровой не могло остаться незамеченным. То, что девочки конфликтовали между собой, не для кого секретом не являлось, и потому столпившиеся поодаль одноклассницы с любопытством наблюдали, чем кончиться этот разговор. Впрочем, что именно говорили Маша и Валя девчонки расслышать не могли, а потому им оставалось только догадываться, какие темы обсуждают соперницы. Нестерова что-то сказала, резко жестикулируя руками, и вдруг Озерова сорвалась с места, бросившись к толпившимся поодаль одноклассницам:

— Помогите! Она меня побьет! Помогите!!!

Запаниковала Валя весьма своевременно, в тот самый момент, когда в коридоре возникла строгая и величественная Светлана Андреевна, являвшаяся завучем школы.

— Что такое, Озерова? — негромко спросила она.

— Светлана Андреевна, мне новенькая угрожает! Она сказала, что поколотит меня. Я боюсь! Эта Нестерова какая-то бешеная!

— А почему она так к тебе относится?

— В субботу я сказала Анне Ивановне, что Нестерова списывает. Это была правда — шпаргалку сразу нашли, но Нестерова все равно ни в чем не созналась. А теперь она собирается мне отомстить.

Завуч нахмурилась. Она не любила брать в классы новеньких, считая их темными лошадками. И хотя у Нестеровой были хорошие оценки, опытная Светлана Андреевна сразу отнеслась к ней настороженно и с подозрением. Увы, завуч не ошиблась — эта взбалмошная и избалованная столичная гостья могла принести им массу неприятностей.

— Нестерова, подойди сюда!

Маша неохотно приблизилась к завучу, ожидая новых неприятностей.

— Я Озерову не трогала, — с ходу заявила она. — Валя просто закричала ни с того, ни с сего, без причины.

— Без причины?! Но ты же ей угрожала!

— Нет. Просто хотела откровенно поговорить.

— Светлана Андреевна! — вмешалась в разговор Валя, опасаясь, что Нестерова сумеет оправдаться. — Светлана Андреевна, она меня чуть не побила, честное слово!

Разговор с завучем получился коротким. Оправданий она выслушивать не стала и просто вызвала Машину маму к директору. «Что ж, вовремя, завтра ей уже надо идти к математичке, — мрачно подумала девочка. — Хорошо, что обе встречи назначены на один день — это сэкономит мамино время, ведь у нее еще столько работы».

Валя злорадствовала. Здорово она «подставила» эту длинноногую выскочку, приехавшую то ли из Питера, то ли из самой Москвы! Нестерова строила из себя принцессу, то и дело как бы случайно доставая из кармана дорогущий телефон, носила модные шмотки и делала вид, будто отлично разбирается во всех школьных предметах. Воображалу следовало проучить, чем Валя, собственно говоря, вполне успешно занималась последнее время.

Выйдя из школы, Озерова бодрым шагом двинулась по направлению к дому. Времени она даром не теряла и, проходя по зеленым улочкам поселка, бдительно взирала по сторонам, выискивая всевозможные изъяны и недостатки, которые можно было пресечь, выявить или хотя бы заклеймить позором. Вообще девочка имела отвратительную привычку совать нос в чужие дела и вредничать, просто так портя настроение окружающим людям. Наверное, главной причиной ее несносного поведения являлся маленький рост, из-за которого Валя чувствовала себя обделенной и обиженной. Она страшно злилась на своих малорослых родителей, которые, якобы, «загубили ей жизнь» и потихоньку ненавидела весь белый свет. Естественно, Валю в поселке недолюбливали, и это ухудшало ее и без того несносный характер.