21 октября (2 ноября) и бежали в беспорядке к реке Ниде. Переправившись через реку Ниду у местечка Гегста, французы разрушили мост, но Платов приказал части донских полков переправиться вброд и обойти неприятеля справа. Французы, оставя Гегст, ретировались по большой дороге к Гогхейму, до которого Платов и преследовал их «с большим поражением».

22 октября (3 ноября) казаки Платова вели бой между Гогхеймом и селением Викертом и перед вечером прогнали французов в местечко Гогхейм {750} .

Платов докладывал, что с 16 (28) сентября (бой под Альтенбургом) по 22 октября (3 ноября) пленено до 15 тысяч французов, «в том числе довольно штаб- и обер-офицеров», отбито 28 орудий, «кроме брошенных им в речку Кинц», и более 35 зарядных ящиков, «из коих часть за скоростью проследования моего по вынутии из них зарядов, для нашей артиллерии нужных, преданы огню».

Докладывая же о преследовании неприятеля от Салмунстера через Гелнгаузен, Ганау, Франкфрут и до Гогхейма по большой дороге, Платов провел параллель с событиями 1812 г. — «когда он был тесним и поражаем с тылу и с обоих флангов, не имея способов доставать себе продовольствие фуражировкой, ретирада его образовала то же, что было во время преследования его в прошлом 1812 году от Москвы» {751} .

Наполеон, в свою очередь, заявил: «После сражения при Лейпциге я мог бы опустошить страну, лежащую между мной и неприятелем, как то сделал Веллингтон в Португалии или как в былые времена еще Людовик повелел в Палатинате; право войны позволяло мне это, но я не хотел подобным образом обеспечивать свою безопасность. Мои солдаты, раздавив баварцев при Ганау, показали, что я могу полагаться на их доблесть» {752} .

Как видим, партизанское движение, развернутое русским командованием на территории Германии, по количеству вовлеченных сил, по разнообразию задач и методов, по согласованности действий превосходило партизанское движение в 1812 году.

Кампания в Германии закончилась. Предстоял поход союзных войск во Францию, в чем никто не сомневался. Казаки, провоевав весь 1813 г. теми же силами, которые участвовали в Отечественной войне, тоже готовились переходить Рейн, подсчитывали свои ряды, ждали подкреплений.

3 (15) ноября 1813 г. М.И. Платов сообщал И.В. Сабанееву о составе своего корпуса: «Полки в корпусе состоят: Ольвиопольский гусарский, донские: Атаманский, Иловайского 10-го, Грекова 8-го, Ягодина 2-го, Грекова 18-го, Черноморский конный казачий, 3-й Оренбургский и 1-й Тептярский казачьи полки и 10 орудий 1-й роты Донской конной артиллерии. Но во всех вышеозначенных казачьих полках, кроме Атаманского, состоит не более в каждом как по 300 человек, а в 1-м Тептярском не боле 120 человек.

Кроме сего, ожидается с Дону и скоро должны прибыть сюда, ибо, как полагательно, прошли они уже и Веймар, в 3 командах 2 тысячи человек выростков, на укомплектование полков поступить долженствующих» {753} .

Цифры, приводимые в данном сообщении, весьма показательны. Они показывают, что в конце 1813 г. в казачьих полках людей столько же, сколько было в 1812 г. еще до Бородинского сражения. Вот рапорт М.И. Платова от 10 (22) августа 1812 г.: «Но долгом поставляю доложить Вашему высокопревосходительству, что в полках сих, за исключением убитых и раненых разновременно, больных и находящихся в разных откомандировках и при вьюках, состоит теперь не более как по 300 человек, а в Атаманском — не более 700» {754} .

Подкрепления с Дона, состоящие из выростков, оставленных М.И. Платовым в 1812 г. дома, прибыли в Германию в октябре—ноябре 1813 г. и в боях не участвовали. Но в полках, отвоевавших весь 1813 г., личный состав («по 300 человек») количественно в два раза больше, чем в конце кампании 1812 года. Другими словами, кампанию 1813 года закончили вдвое больше казаков, чем ее начинали. И это лишний раз подтверждает, что потери 1812 г. были для казаков по большей части далеко не боевые.

Кампания 1814 г. велась с напряжением последних сил. Союзники усилились переходом на их сторону Саксонии, Баварии, Вюртемберга и других мелких немецких государственных образований. Наполеон же своих вассалов потерял.

С юга, из Испании на территорию Франции вступили английские, испанские и португальские войска. Но главным оставался восточный театр, где наступали войска России, Пруссии, Австрии и Швеции. Часть австрийских войск двинулась в южном направлении, на Лион, а главные силы, разделившись на две армии — Силезскую (командующий фельдмаршал Блюхер) и Главную (командующий фельдмаршал Шварценберг), — шли на Париж.

Эта кампания имела свои отличия для казаков и для состоящих из них партизанских отрядов. Как отмечал историк конницы: «При этом нельзя не обратить внимания на то до сих пор мало замеченное обстоятельство, что в 1813 г. деятельность казаков в партизанской войне, споспешествуемая многими вольными отрядами, поддержанная регулярными частями и местными жителями, достигла высокой степени, с переходом же через французскую границу в 1814 г. она уже далеко не оказалась столь блестящей, хотя казалось бы, что превосходство союзников в силах, особенно в коннице и притом легкой, должно бы было содействовать полному ее развитию» {755} .

Действительно, французские кавалерийские части, способные бороться с казаками, количественно сократились.

Шеволежеры гвардии, лучший кавалерийский полк, состоявший из поляков, уцелели под Лейпцигом. Под Ганау они вновь отличились — во главе с полковником Дотанкуром изрубили баварских легкоконных. Но в 1814 г. они, как и вся гвардия, все время были при императоре и с отрядом М.И. Платова не пересекались.

Польские шеволежеры на французской службе — 7-й и 8-й полки — тоже достаточно претерпели. 7-й шеволежерский полк состоял в гарнизоне Дрездена и 30 октября (11 ноября) капитулировал вместе с гарнизоном. Полк потерял пленными 443 человек. Пленные шеволежеры были отправлены в Венгрию и оставались там до конца войны. Только 231 чел., находившиеся в других корпусах и частях французской армии, остались в строю {756} .