Анна раскинула руки. В воздухе возникла перламутровая каракатица портала. Девушка отступила, и Юрий сделал быстрое, едва уловимое движение. Чем-то похожее на то, которым снимают слепок ауры. Я ждал Тройного Лезвия, файербола, сумасшедшего выплеска Силы, но ничего не произошло. Портал закрылся, мы остались вдвоем. Темный маг опустил правую руку в карман. Кажется, в ней был камень или какой-то мелкий предмет.

– Рассказывай, – коротко бросил он.

– О чем? – Я лихорадочно пытался сообразить, что стоит говорить, а что нет.

– Обо всем. Где познакомились, чем занимались, о чем говорили.

Темный присел рядом с ледяным кристаллом. Аккуратно подхватил коробочку двумя пальцами. Рука прошла сквозь оплавленный лед, не встретив сопротивления. Я выразительно пожал плечами.

– Да не о чем особо рассказывать.

– Не о чем? – переспросил Юрий. Он понюхал содержимое, поморщился, достал из кармана полиэтиленовый пакет и опустил в него коробку. – Слушай внимательно, Светлый, повторять не буду. Эта женщина в розыске. Она подозревается в ряде тяжких преступлений. То, что ты якшался с преступником, вместо того чтобы его задержать или сообщить в Дозоры, очень плохо, в первую очередь – для тебя.

– Почему вы решили, что Ночной Дозор не в курсе? – как можно развязнее спросил я.

– Потому, что твой шеф не идиот. И если бы он был в курсе вашей связи, вы бы больше не встретились. Скоро убедишься.

Юрий отряхнул руки.

– Но разговор о другом. Сейчас ты расскажешь мне все, что я хочу знать, а потом мы подумаем, как поступить.

– С чего это я должен что-то рассказывать? – Я храбрился, однако чувствовал себя очень неуютно. Темный излучал абсолютную, непоколебимую уверенность, и от его уверенности становилось жутко. Некстати вспомнились гулявшие по Дозору легенды о том, как Юрий не единожды обвинялся в смерти Иных и как ему каждый раз удавалось выйти сухим из воды. Вот скрутит сейчас в бараний рог, и ничего я не сделаю…

Темный маг одарил меня презрительным взглядом.

– Потому что у нас есть три варианта. Я могу сообщить твоему шефу, что видел тебя с подозреваемой, и позволить тебе объясниться самому. Я могу изложить ему свои соображения. А еще я могу составить официальный рапорт и послать копию в Москву с вопросом, как получилось, что сотрудник Ночного Дозора покрывает убийцу. Сам понимаешь, в последнем случае отвечать придется не только тебе.

– То, что она причастна, еще не доказано…

– Это ты не мне будешь объяснять. Если тебя вообще захотят выслушать.

Взгляд мага из презрительного сделался насмешливым. Он понял, что я сдался.

– Итак?

– Что, прямо здесь рассказывать?

– Если хочешь, можешь выйти из Сумрака.

Я говорил почти час. Шеф с безрадостным видом слушал не перебивая.

– На чем вы расстались? – спросил он.

Я залпом выпил давно остывший чай.

– Рассказал ему про Анну. Про наши встречи, что она хотела видеть место, где убили геометра.

Шеф звучно хлопнул ладонью по столу.

– Какого, к дьяволу, геометра?! У него есть имя, понимаешь?!

– Простите, я не хотел…

– Да вы всегда не хотите!

Шеф резко поднялся, подошел к окну.

– Ты, Алексей, поступил безответственно. Причем трижды. Когда принял предложение Анны. Когда не рассказал о нем мне. И когда рассказал все Юрию.

– Но разве лучше, если бы он…

– Не знаю! Я только знаю, что Анна занимает его куда больше интриг Дозоров. Поэтому он хотел знать все, что знаешь ты. А ты его желание удовлетворил, и чем теперь все обернется – неизвестно.

Я не нашел, что ответить.

– Ты знаешь, зачем вы туда ездили?

– Она хотела что-то проверить. Что-то, связанное со смертью гео… Соловьева.

– Что было в коробке?

– Не знаю. Какая-то смесь, очень вонючая.

– Ты ее Кладоискателем нашел? Какие видел ауры?

– Э… серебро точно. Вторая желтая, тусклая. Третья сиреневая…

– Слепок ты, разумеется, не сделал, – перебил шеф. – Видимо, придется ждать исследований Темных.

Я пристыженно молчал. Хотелось возражать, спорить, объяснять, но… Что я мог сказать? Что Анна – Светлая, а Светлые всегда хотят только добра? Что она ни в чем не виновата, потому что сама так сказала, а Светлые не умеют врать? Что я надеялся, что правда никогда не всплывет, поскольку тоже Светлый, а мы никогда не ставим других в неловкое положение? Детский лепет, а еще самонадеянность и безответственность. И не на кого свалить вину, все решения принимал только я. Мне за них и отвечать…

– Не знаю, Алексей, – шеф даже не обернулся, – я думал, ты разумнее. Думал, на тебя можно положиться, а не стоять над душой, требуя отчета за каждое действие. Нас очень мало, понимаешь? Это повышает ответственность каждого сотрудника. Потому что сотрудник должен понимать – за ним никого нет. И если ошибется он, никакой добрый волшебник ошибку не исправит.

– Простите, – только и смог выдавить я.

– Да что тут прощать. Не в прощении дело, а в результате. И от моего прощения он не изменится.