— Не рассчитывай, с ними ещё хуже, — бросила ему Кондэ.

Трое мужчин, которые тоже, предположительно, стали мне друзьями, застыли.

— Что значит — ещё хуже? — обратился Мэттью к Марселе.

— Мы кое-что забыли. Я помню до момента окончания жеребьёвки, Эва забыла события трёх лет, — разъяснил я.

— Вот те раз! И это говорит нам человек, подбивший нас на авантюру! Из-за которого все мы теперь не можем быть со своими семьями, а вынуждены сидеть в этом сарае!

Зак пылал от ярости и готов был наброситься на меня. Между нами стала Кондэ:

— Остынь, Рикман. Все мы помним, что это не Энди придумал. Всё произошло из-за другого человека. И он сейчас не с нами!

Мы с Эвой переглянулись, догадавшись, что она говорит о Бивне.

— И, если вы не забыли, именно Энди и Эва пожертвовали своей памятью, чтобы этого не случилось со всеми, — закончила свою мысль Марсела.

— Да, но у нас у всех имеются провалы! — возразил Мэттью.

— А ты вообще молчи! — заорала Марсела. — Если бы ты не полез на гору за Бивнем, ничего этого бы с нами со всеми не произошло! Пострадал бы только он один. А вышло, что он единственный, кто не пострадал.

— Эй, — я замахал руками, привлекая к себе внимание, — ты хочешь сказать, что у Бивня не отшибло память? Что он всё помнит?

— Именно. И этот предатель теперь скрывается.

— Вовсе нет! — раздался голос кривляки и скрип открывающейся двери.

Все повернулись и замерли. Голос-то был Хука, но перед нами в проёме стоял не похожий на него человек — опрятный, волосы собраны в хвост, эспаньолка, брюки и шведка, руки за спиной. И, что самое удивительное, вместо ковбойских сапог на его ногах были классические летние туфли. Я понял, кто был перед нами, точнее, кого он изображал. Достойный сын леди Аманды.

— Хойт! — воскликнула Эва.

Он кивнул. Его лицо было спокойно, он не жеманился и даже мог сойти за джентльмена. Если бы я не знал его…

— Алан? — спросила она неуверенно.

Он отвёл глаза и вновь кивнул.

— Я схожу с ума… — шепнула Эва и начала оседать.

Я едва успел поймать девушку в свои объятья. Она потеряла сознание. Я подхватил её и понёс на диван, по дороге зацепив стул.

— Воды, скорее! — крикнул я.

Марсела бросилась из комнаты — очевидно, на кухню — и вскоре вернулась со стаканом.

— Позаботься о ней, — скомандовал я.

Оставив Пристон заботам Кондэ, я направился к Алану-Хойту. Я должен был воспользоваться моментом, пока все были в замешательстве.

— Пойдём, выйдем, пока остальные ничего не поняли!

Я вытолкал его за дверь.

Мы вышли на улицу и направились на задний двор, где мы с Эвой оставили «ягуар».

— А теперь рассказывай всё по порядку и не вздумай скрывать что-то!

— Иначе — что? — он начал кривляться, как прежде.

Я выделил каждое слово:

— Просто всё расскажи, мы имеем право знать!

— За этим я здесь, — он сверкнул глазами.

— Выкладывай!

— Энди, сперва я хочу сказать, что я никогда не был святошей, поэтому попрошу не судить меня за мои поступки. И ещё я хочу напомнить, что мы были неплохой командой на острове Грёз!

Он был печален. Но можно ли ему верить?

— Продолжай, я учту это.

— Ты знаешь, кто мой отец?

Я кивнул.

— Тогда обойдёмся без имён… Я познакомился с ним в семидесятом, мне тогда было пять лет. И он сделал мне лучший подарок, который только может сделать отец сыну: карту сокровищ. Но об этом позже… Я был тихим, замкнутым мальчиком, окружённым любовью матери. А он был знаменит и не похож на остальных людей. Он стал для меня идолом, кумиром, хотя виделись мы крайне редко — раз в несколько лет… Я во всём начал ему подражать.

Я усмехнулся. Бивень не просто копировал манеры Ричардса. Пытаясь усовершенствовать мастерство подражания, Бивень сделал их смешными.

— Я упросил маму купить мне гитару и всерьёз начал заниматься музыкой. Несмотря на стопроцентный природный слух, у меня ничего не вышло: не удалось ни написать песню, ни собрать группу.

Неудивительно!

— Тогда я решил испробовать себя в другой ипостаси — стать циркачом. Я отправился в Калифорнию. Там я поступил в цирковую школу, учился у одного из лучших иллюзионистов Америки, но мне плохо давалось это ремесло. У меня был приятель Лорти Хойли, который научил меня глотать шпаги. Это почти как фокусы… Он уже закончил обучение и предложил мне гастролировать с труппой. Я бросил учёбу и направился вслед за ними. Лорти был великолепен, пока не случилось ужасное. У него обнаружили рак. Он сгорел за три месяца, а я потерял единственного в своей жизни друга…

В глазах Бивня застыли слёзы, но он продолжал:

— Я тогда оставил цирк и вернулся в Остин. Стал посещать курсы актёрского мастерства и школу каскадёров. Когда мне выдали диплом актёра, я взял себе псевдоним Хойт Лори… В память о друге… Я не хотел зависеть от мамы и устроился на работу в школу каскадёров. Там я встретил юную Эву Пристон, она была моей ученицей… Прелестная, умная, старательная девочка. Она, кажется, была влюблена в меня…

Он улыбнулся, но не своей противной улыбкой, а мечтательной и доброй.