– Да-а, – неуверенно ответил Сева. – Я, конечно, очень признателен вам за столь выгодное для меня предложение и изъявление дружеских чувств, однако у меня уже есть покупатель.

– И кто же это? – насмешливо спросил Дормидонт Савельевич, по-прежнему не обращая никакого внимания на Докучевича, как будто того тут и не было вовсе.

– Да вот, – Всеволод Аркадьевич как-то растерянно взмахнул руками и указал на Арнольда Витальевича.

– Вот как! – едва не воскликнул Тучков. – И зачем же вам, уважаемый, этот дом?

– За тем же, что и вам, – не без скрытого смысла произнес Докучевич, слегка сбив спесь с графа и заставив того немного испугаться.

А вдруг этот Арнольд Витальевич знает то же, что знает он, граф Тучков? Вдруг он ведает, что лежит в винном подвале, оттого и пришел торговать этот дом?

– Простите, а вы чем занимаетесь? – спросил вдруг Дормидонт Савельевич, причем весьма подозрительно.

– Я помощник руководителя одной очень известной фирмы, – ответил Докучевич.

– Господин Докучевич является помощником председателя правления «Товарищества виноторговли Ка Эф Депре», – добавил простодушный Всеволод Аркадьевич.

Так вот оно что!

«Ай да интуиция у меня, – не без гордости за себя подумал граф Тучков. – Как я быстро раскусил этого… деятеля».

Теперь все было ясно. «Этот Арнольд Витальевич Докучевич, несомненно, знает, что лежит в винном подвале этого дома. Проведал, змей, каким-то образом! А поскольку стоимость того, что в этом подвале лежит, в несколько раз превышает стоимость самого дома, вот он и хочет сторговать весь дом». Что, собственно, собирался проделать и сам Дормидонт Савельевич.

– Мне кажется, вы забыли, что я еще вчера подал вам мысль о продаже вашего дома мне, – произнес Тучков, слегка осуждающе посмотрев на Долгорукова. – Сразу после того, как мы угостились вашим замечательным французским коньяком. – Дормидонт Савельевич не удержался и бросил злорадствующий взгляд на Докучевича. Вот, мол, вам: вы торгуете дом из-за раритетного коньяка, а я его пью. – Неужели вы не помните, князь?

– Что-то такое припоминаю, – неуверенно отозвался Долгоруков. – Смутно, правда.

– Я могу напомнить…

– Позвольте, – вступил в разговор Докучевич, – я тоже не далее как вчера намекнул Всеволоду Аркадьевичу о том, что не против приобрести у него сей дом… Двадцать две тысячи вас устроит?

С этими словами Арнольд Витальевич победоносно посмотрел на Тучкова.

– Двадцать пять, – решительно заявил Дормидонт Савельевич. – Я даю за ваш дом двадцать пять тысяч.

– Господа, господа, – как бы защищаясь, поднял руки Долгоруков. – Вы ставите меня в весьма затруднительное положение…

– Да что тут особенно затруднительного, – отозвался на реплику Севы Дормидонт Савельевич. – Вы ведь собирались продавать дом?

– Ну… Да… Конечно… Но все-таки…

– Я у вас его покупаю!

– Тридцать тысяч, – громко объявил Докучевич.

Тучков и Долгоруков разом посмотрели на «помощника председателя правления «Товарищества виноторговли К. Ф. Депре». Тучков – потому, что соперник, похоже, попался не из легких. А Сева – потому, что план его вошел в решающую стадию и следовало не оплошать.

– Тридцать пять, – сказал как отрубил Тучков.

– Сорок, – произнес Докучевич и улыбнулся.

– Сорок пять!

– Пятьдесят тысяч, – Арнольд Витальевич сказал это так, словно ставил кому-то печать прямо на лоб.

– Пятьдесят пять, – увесисто парировал Дормидонт Савельевич.

Докучевич, став на короткое мгновение бывшим актером провинциального драматического театра, бросил быстрый взгляд на Севу. Но тот молчал, как-то печально глядя внутрь себя. Ему явно было неловко из-за этого торга.

«А ведь из него мог бы получиться превосходный актер, – подумал Свешников – Докучевич, наблюдая за игрой Севы. – По-настоящему превосходный».

– Что, дорогой Арнольд Витальевич, выдохлись? – злорадно спросил Тучков.

– И не надейтесь! – гордо заявил Докучевич. – Шестьдесят тысяч.

– Господа, – почти простонал Всеволод Аркадьевич. – Помилуйте меня, ради бога…

– Шестьдесят пять тысяч рублей, – чеканя каждый слог, произнес Дормидонт Савельевич.

Свешников снова кинул быстрый взгляд на Долгорукова. Но тот молчал. И бывший актер как можно более торжественно произнес: