— Зачем разболтал? — Иштвану стыдно стало за гневную ноту в голосе. — Больше не буду брать тебя с собой, потому что ты болтунишка.

— Дядя Пишта, вы же не сказали, что это тайна, — мальчуган испуганно втянул голову в плечи, прижал ручонки к груди. — Я только про Кришана рассказал, как он может. И больше ни про что.

— А что ты показывал послу? — Иштван отнял руки от баранки и повторил жест ребенка — ударил кулаком в ладонь.

Мальчик изумленно посмотрел на него округлившимися глазами, он явно силился вспомнить и вдруг радостно вскрикнул:

— Что он мчится, как стрела.

— А не про случай с коровой?

— С какой коровой?

И тут до Иштвана дошло: он сам выдал себя послу, показал, что знает, тем, что не выказал страха перед гневом начальства. Этого вполне довольно. «Сам себя выдал с головой. Устрашить посла теперь можно только одним: у меня на руках должны быть письменные показания Кришана. Надо уговорить Кришана, что не следует слишком долго испытывать судьбу и рисковать. Мотоцикл у него есть, пусть купит себе прицеп моторикши, это вполне приличный заработок. Жену его подговорить, чтобы покоя ему не давала. Нет, с ней он не посчитается, уж скорее меня послушается», — лихорадочно думал он, ведя машину по широкому бульвару.

— Едем в цирк? — обрадовался мальчик.

— У меня есть одно дело к Кришану.

Бочка гудела от грохота крутящегося мотоцикла, под парусящим на ветру шатром кровли стоял многоголосый приветственный крик. «Все еще носится, со смертью играет, — сердито и удивленно собрал Иштван в складки лоб. — Привык к риску, как к наркотику. Придется попугать, чтобы послушался. Скажу, что пришел остеречь, мол, сон видел. Мотоцикл — штука ненадежная».

Иштван купил два билета. Захотелось сперва увидеть, как Кришан молнией носится среди, толстых балок бочки. Мальчика рядом уже не было, он бегом взбежал на галерею, протиснулся к поручню среди наклонившихся зрителей.

Мотоциклист уже спускался по спирали на арену, плохо различимый в синих облаках взбаламученного дыма. Зрители бесновались, выли, свистели от восторга, топали, били в ладоши.

Всадник в черной коже осадил мотоцикл на дне деревянной воронки, вскинул очки на серебряную каску и, подняв руки, раскланялся с публикой. Иштван вздрогнул. В луче солнечного света обращенное к ним лицо мотоциклиста было отчетливо видно — и это был не Кришан.

Иштвана дернули за руку. Сияющий Михай, будто это он устроил розыгрыш, крикнул:

— А это и не Кришан! Дядя Пишта, пошли!

Они спустились вниз, Михай что-то крикнул на хинди разбегающейся ораве своих ровесников, те гортанно ответили, показав руками что-то вроде сальто.

— Нет! — крикнул мальчик, судорожно вцепившись в руку Иштвана.

Его личико исказилось, вид был такой, что он вот-вот разревется.

— Дядя Пишта, спроси в кассе. Там-то знают. Эти сикхи все обманщики...

Толстяк-кассир почесал грудь, склонил голову на плечо, стрельнул большим выкаченным глазом.

— Разве сааб не видел афиши? У нас новый ас. Кришан убился два дня назад.

Тереи похолодел. «Поздно, — мелькнула мысль. — Коронный свидетель мертв».

— Отчего? Что случилось?

— Неизвестно. Он был застрахован, страховое общество забрало мотоцикл на экспертизу, обещали, что копию акта дадут также и нам. Они зря бросаться деньгами не любят.

— И у вас уже новый, — с горечью кивнул Тереи.

— У нас всегда на подхвате куча смельчаков, которым хочется заработать, — объяснил кассир, разводя пухлыми руками. — Мы платим честно. А такие катастрофы всегда привлекают зрителей, у нас давно такого наплыва не было.

— Значит, его…

— Его уже сожгли, были неприятности с женой. Вам сколько? Один взрослый, два детских?

За рассказом кассир не забывал продавать билеты.

— Она бросилась в огонь, хотела заживо сгореть, вот именно, в наше время такая страсть — большая редкость. Кусалась, лягалась, но люди вытащили. Была бы кинокамера, можно было бы заработать. Вот именно, сааб, сати, по всему миру нарасхват пошло бы в киножурналы.

Кулаки чесались дать по сытому лицу, обрамленному масляно поблескивающей черной бородой.

— Где она? В больнице?

— В больнице? А кто заплатит? Привели в себя, успокоилась. Она у какой-то женщины в Старом Дели если саабу угодно, я наведу справки. Контролер ее знает… Сааб из газеты? Или из посольства?

— Кришан у нас работал шофером, — ответил Иштван. — Мне он был симпатичен.

— Нам Тоже. Одну минуту.

Кассир захлопнул окошечко и с трудом выбрался из тесной будки. Тряся жирными ягодицами, зарысил ко входу. И только теперь Иштван увидел, что Михай стоит, отвернувшись, а по его щекам катятся слезы, каплями собираясь на подбородке.