Прошло немало времени, прежде чем я вернулся в тот офис, чтобы помириться с Майклом Винсентом; мы не общались много месяцев.

В тот день я нашел для Розы комнаты с видом на море и нанял дочь хозяйки, приятную, умелую женщину, чтобы готовить, ходить по магазинам и помогать Розе в других делах по хозяйству.

— Моя кузина миссис Парриш слабого здоровья, — объяснил я и хозяйке, и ее дочери, когда все приготовления были закончены. — Месяц назад ее муж трагически погиб во Франции.

Они сочувственно вздохнули.

— Бедняжка, — сказала хозяйка. — Бедная молодая леди.

— Он участвовал там в испытаниях безлошадной кареты, — фантазировал я. — Мотор взорвался, и карета вышла из-под управления. Это была большая трагедия.

Глаза у них округлились. Они слышали, что во Франции происходят такие вещи, но впервые познакомились с человеком, который был напрямую связан с этим последним достижением современной науки.

— Эх уж эти мне новомодные изобретения! — неодобрительно прокомментировала хозяйка.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — поддержала ее дочь. — Совсем ничего.

Они дружно закивали. Я оставил их размышлять о судьбе мифического мистера Парриша и отправился в холл гостиницы «Метрополь», чтобы написать записку Розе. Я сообщал, что снял комнаты и нанял горничную и обещал прислать за ней в Сент-Ивс наемный экипаж в следующий понедельник.

«Скажешь Тринам, что экипаж доставит тебя на станцию и ты поездом отправишься в Лондон, — писал я. — Если они захотят проводить тебя, скажи им, что расставание на станции будет для тебя слишком тяжело. Я постараюсь оказаться на месте к твоему приезду, но если меня не будет, тебя встретят миссис Полджер и ее дочь, поэтому волноваться незачем. У менеджера «Грейт-Вестерн-Банка» на Маркет-Джу-стрит, дом 16, я оставлю тебе двадцать фунтов, а если тебе когда-нибудь понадобятся деньги и не удастся сразу со мной связаться, ты всегда сможешь обратиться к Майклу Винсенту, юристу в конторе «Холмс, Холмс, Требарва и Холмс» в переулке Боли-то, дом 3, недалеко от Маркет-Джу-стрит рядом с памятником сэру Хамфри Дейви. Я, конечно, буду писать тебе каждую неделю…»

Я подумал, что не будет вреда, если я дам ей адрес Винсента. Несмотря на наши нынешние отношения, он не откажет в помощи женщине, попавшей в беду.

Я запечатал письмо, отправил его, вернулся к своему коню. К тому времени вечер уже начинался, и я знал, что мне надо поторапливаться, чтобы успеть домой к ужину. Поэтому, чувствуя одновременно и удовлетворение от того, что все приготовления для Розы завершены, и горечь от ссоры с Винсентом, я покинул Пензанс и холмами поехал через Зиллан к дому своего отца в Морве.

Отца я, когда приехал домой, не встретил. Я предположил, что он работает у себя в кабинете, и, почистив коня и оставив его в конюшне на попечение Мэннака, отправился в свою комнату и начал переодеваться к ужину. Вскоре миссис Мэннак принесла мне горячей воды.

— Мистер Касталлак хочет поговорить с вами, сэр, — сообщила она, ставя кувшин на тумбочку. — Когда будете готовы.

— Очень хорошо. Спасибо, миссис Мэннак.

— Спасибо, сэр. — Она ушла.

Я быстро помылся и переоделся; а когда привел себя в порядок, спустился вниз и постучал в дверь отцовского кабинета.

— Войдите, — послышался его голос.

Я вошел. Он стоял у окна и смотрел, как вечерний свет отбрасывает через пустошь длинные тени. Я направился к нему, как вдруг увидел у него в руках письмо.

Я остановился. Он повернулся. Под глазами его были тени, он выглядел несчастным. Он протянул мне письмо.

— Пожалуйста, прочти. — Он ничего более не добавил, просто сказал: «Прочти это», поэтому я взял письмо, взглянул на него и наверху страницы увидел знакомый герб Пенмаров, а внизу страницы подпись «Кларисса Пенмар».

Я поднял на него глаза. Ничего не случилось. Где-то тикали часы, далеко за окном солнце садилось в кровавый мрак мутного корнуолльского моря.

— Прочти, — повторил он. Я опять посмотрел на письмо.

«Дорогой мистер Касталлак, — писала Кларисса отвратительным детским почерком, — возможно, вам будет интересно узнать, что ваш сын сегодня выпрашивал здесь денег, во всяком случае, так мне сказал отец. Кажется, братец Марк содержит в Пензансе женщину, докторскую…»

Листок выпал у меня из рук и бесшумно упал на пол. В горле встал ком. Я отвернулся.

После долгого молчания отец спросил:

— Это правда?

Я не ответил. Я стоял у его стола, трогал ручку, чернильницу. Мои пальцы бездумно скользили по его книгам. Я ничего не видел.

— Это правда, Марк?

— Нет, — ответил я. — Это все ложь.

Я все время ходил по комнате. Я не мог стоять на месте. Когда я отвернулся от стола, то увидел письмо, лежащее на полу, поднял его, разгладил пальцами и попытался прочесть заново. Но не смог.