И ушла, оставив на ладони Мишвара крупное золотистое семечко. Нашёл шас горшочек у себя, насыпал земли и подошёл к копилочке с монетками – тут и вспомнил про монетку, что счастье его сотворила! Нашёл её, протёр, улыбнулся ей, как старой любимой подруге, и положил с семечком. Поставил рядом со статуэткой. А вскоре выросло у него деревце, толстенькие листики-капельки, всё такое мясистенькое – прямо как сам шас. Любовался он им часто, и как-то, глядя против солнца, увидел, что в каждом листике деревца – монетка лежит!

«Монетное деревце!» – нарёк его шас.

А чем больше и выше оно становилось, тем больше богатство Мишварово множилось. Удача и счастье поселились вместе с ним. И с тех пор стали шасы разводить это растеньице и холить его, как самих себя. И что характерно – всего одной монетки-листика хватает, чтобы пошло оно в рост, как когда-то благосостояние того шаса. Вот такая история, сынок…

Старый шас вздохнул, умиротворённый давними воспоминаниями и шасским счастьем, а сынишка с восторгом смотрел на маленькое деревце с четырьмя толстенькими листиками.

– Монетное деревце…

…Когда-то очень и очень давно, далеко-далеко отсюда, в красивой маленькой долине среди гор жил один нав. Он разводил лучших драконов для навской армии… С его зверями не могли соревноваться ни другие навские драконы, ни животные других рас. Этого нава звали Аранга.

У него не было помощников, он всё и всегда делал сам – от ухаживания за яйцами и малышами до объездки драконов. Он обожал своих драконов, и они у него были ладные и сильные.

Но вот как-то намаялся он с одной драконицей – не слушалась она его ни в какую. Молодая, сильная, красивая. Она была быстрее многих, была очень умна, но что бы ни делал заводчик – драконица не давалась под седло… и не несла яйца. Время подходило отправлять новую партию, а у него не хватало одного дракона. «Что же делать? Я никогда не подводил, и на меня рассчитывают…» – подумал Аранга и в день отправки послал с партией вышколенных драконов одного молоденького, брата той драконицы. Отправил и пошёл дальше делами заниматься.

На следующее утро зашёл он поутру в ангар, где драконы жили, и упёрся в стоящую прямо перед ним драконицу. Та просто смотрела на него, не сводя золотого взгляда, но нав попятился. Он не мог объяснить, почему её взгляд вызвал в нём… вроде как стыд. И чувство, что он что-то сделал не так. Аранга отошёл в сторону, не стал трогать зверя, зашёл к другим, проверить, покормить. А днём, снова вернувшись туда, нав увидел, как драконица, постарше, свесив голову в другой загон, шепчет что-то молодой, урчит… А та отвечает.

«Они… общаются, – понял нав и сам удивился такой мысли. – Если бы я знал их язык! Я бы спросил, что сделал не так и почему она не пускает меня к себе…»

Нав стал всячески пытаться найти какой-то контакт с драконицей: часами стоял рядом и тихо разговаривал с ней. Поначалу она огрызалась, но как-то раз Аранга пришёл к ней под вечер с ужином и маленькой лампой, положил ей еды и сам сел рядом. Драконица на удивление аккуратно ела, глядя на нава каким-то странным взглядом, и он чувствовал, что она всем сердцем хочет что-то сказать ему… но не может. Что-то очень важное. Драконица протянула к нему морду, не то урча, не то скуля. Вскочив, он обнял её за шею, но что сделать ещё, он не знал. Драконица, пожалуй, первый раз позволила ему остаться рядом. Аранга так и уснул, привалившись к тёплому боку и положив ей на лапу голову.

А во сне Аранга увидел бой, где навы дрались с выскочившими из засады врагами. И был в строю сородичей молоденький дракон… И такой же молоденький нав. Они рванулись в гущу сражения – горячая пара, они чувствовали друг друга без слов и повода… Но молодость сыграла злую шутку, и кости судьбы выпали сегодня не им. Копьё из баллисты попало в грудь горячему зверю, пробивая насквозь и его, и всадника. Они так и рухнули на землю вместе, связанные навсегда. Чёрная ткань и чёрная чешуя, два юных сердца, остановившиеся на одном ударе.

Аранга вскочил, не в силах вздохнуть, и, распахнув глаза, он увидел точно такие же, залитые дикой болью и слезами глаза драконицы.

И в этот миг нав понял всё.

Как навы-братья чувствуют друг друга без слов и ощущают, как свою, гибель близких, – так и драконица видела смерть каждого из драконов, она знала, что может случиться, когда Аранга послал в армию молодого дракончика…

Нав хотел закричать от боли, сводившей с ума, и, вторя его мыслям, взвыла драконица. Он обнял её крепко-крепко, и в нём осталось только одно желание. «Если бы у меня были крылья, я бы обнял её и прижал к себе! Если бы я мог сказать, чтобы она поняла – я бы всю жизнь молил её о прощении!» – и развернулись из-за спины Аранги чёрные крылья, и руки его стали лапами. А драконица, вскинув морду, замерла. А потом обняла его в ответ…