– На то, государь, и надеемся, на то и уповаем. Сирых нас рассуди, разберися во всем, накажи кого надо!

– Разберусь, разберусь, не сомневайтесь, – ухмыльнулся в усы князь. – Это ж моя работа вообще-то!

К обители Егор с дружиной подъехал лишь к вечеру: покуда собрались, покуда проводника надежного нашли… да потом три часа по болотам плутали, не такой уж и надежный оказался проводник, насилу к монастырю вышли.

– Уехала, уехала, вчера еще, – обсказала все настоятельница. – И со чады, и с домочадцы. Как от тебя, великий государь, письмо получила – так и снялася. Ты ж сам людей за нею прислал.

– Людей?! Письмо?! Да что ты такое несешь-то?!

До знаменитых волховских порогов – до волока – оставалось не так и много, наверное, полдня пути, а то и того меньше. Княгиня хорошо знала это, впрочем, виду не показывала. А дабы отвлечь внимание врагов, как бы невзначай поинтересовалась: почему, мол, в Ладогу идем, а не в Волхов? Ответ последовал незамедлительно: в Новгороде-то мятеж, а в Ладоге – спокойно, там и подождать можно, покуда утихомирит князь великий бунтовщиков. В монастыре-то опасно – слишком уж от мятежников близко, вот венценосный супруг и беспокоится, воинов вон послал.

Ну, что-то типа этого Еленка и ждала, головой кивнула – да на корму, к детям. Там, в каюте – каморке кормщика, они и расположились, а воины вокруг – чужие, из своих – только трое во главе с десятником. Остальные в других ладейках да челноках, коих не так уж и много наняли. Все, что были, – пару насадов купеческих конфисковали да с перевоза лодки, даже рыбацкими челнами не побрезговали. Во-он, видно дружинников своих – плывут рядом, в челне, гребут, сердечные, стараются от ладей не отстать – а те паруса подняли, ветерок-то поднялся попутный.

Широка река Волхов, от одного берега до другого почитай полтысячи локтей, а то и того боле, не каждый пловец переплыть осмелится. Течение вроде б и незаметно, а как налетит ветер – так ходуном ходят волнищи, коль повернешься бортом – так запросто перевернут ладейку.

Берега вокруг тянулись пустынные, лесом хвойным поросшие, деревни попадались лишь изредка, да и те едва видны были – широка река, а суда шли почти что посередине. Пороги впереди, пороги, волок… Единственная княгини надежда! Понимала Елена – после волоков-то до Ладоги малость останется – плыви себе да плыви, а в Ладоге уж точно ничего хорошего ее не ждет, недаром шпыни так туда стремятся. Значит, надо до Ладоги все успеть… На порогах? Вряд ли и выйдет – там-то шпыни внимание свое утроят, не позволят добыче на волоке ускользнуть, воинами окружат… Значит, раньше освободиться надо – а как? Думай, Елена, думай, ты ж умная, недаром из простого ватажника князя великого сделала! Да что там князя – императора!

Наняв три челна – не побрезговал и рыбацкими, уж какие были, – князь Егор с частью воинов пустился в погоню по реке, остальная же дружина пробиралась берегом – не шибко-то обжитым, бездорожным, болотистым. Одно было хорошо – уже знали наверняка, что гнусные тати, обманом захватив в полон княгиню да детушек ее, Мишу с Аннушкой, пустились в путь к Ладоге – о том поведали рыбаки да оставшиеся без ладьи купцы.

– Нагоним, – подгоняя гребцов, покусывал усы Вожников. – Не у порогов, так в Ладоге. Некуда им от нас деться!

Говоря так, князь подбадривал себя: деться-то из Ладоги как раз было куда, особенно ежели покачивался у пристани какой-нибудь морской кораблик. Вышел в Нево-озеро, потом, по Неве-реке, в Балтику, а там – все дороги открыты. Эх, была бы связь – связался б сейчас с крепостью Орешек, что в истоке Невы, перекрыли б «шильникам» поганым дорожку. Господи… и когда еще собирался светотелеграф устроить? Все как положено – с зеркалами, по ночам – с факелами горящими. Собирался, да все как-то руки не доходили, к тому же, в полном соответствии с местной погодой, большую часть времени светотелеграф бы просто простаивал… ну, хоть такая связь была бы.

А так… А так пришлось послать в крепость гонцов. Успеют ли?

Князь посмотрел на взмокшие спины орудовавших веслами воинов:

– Скорее, робятушки, скорее! Догоним – каждого собольей шубой пожалую!

Солнце уже клонилось к вечеру, пряталось, золотилось за вершинами елей, росших по крутым берегам. Река стала уже, течение резко усилилось, тут и там крутились уже буруны, и суденышки заметно покачивало, а один челнок так и вообще чуть не перевернуло.

– Там, слева, протока прокопана, господине, – пояснил главарю татей кормщик. – В обход порогов, как раз для ладей. Пройдем до темна. А уж потом заночуем.

– Нет уж, – обернувшись, жестко бросил белесый – красномордый Епифан подобострастно звал его «господин Тимофей». – До самой Ладоги без остановки пойдем.

– Ночью?!

– А что такого? Течение там бурное?

– Нет…

– Тогда в чем дело?

Кормщик покачал головой:

– Мелей много. Можем не заметить, застрять.

– А внимательнее смотреть надо! – тряхнув головою, усмехнулся главарь. – Осторожно пойдем, приглядываясь. Тем более и ночи-то сейчас, слава Святой Деве, светлые. Да ты не бойся, мужик, – награжу щедро.