— Я поняла, Костя. Без тебя — ни шагу.

Мы собрались и дружно высыпали из кабинета в коридор. Усевшись в Костину машину, поехали к Осипову.

— Может, надо было сначала позвонить? — предложил Павлик. — Вдруг его нет дома?

— Не думаю, — возразила я. — Мне почему-то кажется, что Осипов на месте.

Павлик сидел понурый. Его блестящая версия относительно полной виновности Осипова рухнула как карточный домик. Павлик так старательно защищал ее, но, к сожалению, надежды нашего оператора не оправдались. Хотя еще, конечно, неизвестно, какую во всем этом роль сыграл сам Николай.

Мы уже выехали за город, Костя вел машину по загородной асфальтированной дороге. Навстречу попадались редкие автомобили. И вот наконец показался дом Осиповых. Мы подъехали к нему, и Костя заглушил двигатель.

Снаружи дом выглядел безлюдным. Мы сидели в машине, не решаясь выйти. Павлик возился с камерой, готовя ее на всякий случай для съемок. Валерка первым нарушил молчание:

— Я пойду позвоню. А вы оставайтесь тут, мало ли что… Вдруг там Калмыков? — Гурьев вылез из машины.

— Подожди, я с тобой. — Я стала пробираться через Павлика к выходу. — Меня Осипов знает, а тебе он может просто не открыть дверь.

— Ну хорошо, пойдем, — кивнул Валерий.

Мы подошли к калитке дома. Гурьев поднял руку и позвонил. Почти сразу в домофоне зазвучал встревоженный голос Осипова:

— Кто там?

Я заговорила:

— Николай, это Ирина Лебедева, с телевидения. Помните, мы с вами встречались? Я по поводу передачи о вашей супруге…

В ящичке домофона воцарилось молчание.

— Николай! — позвала я его.

— А нельзя ли в другой раз? Я сейчас занят.

— Открывайте! — твердо проговорил Валерий. — Нам необходимо побеседовать. Иначе может быть поздно. Это по поводу смерти вашей жены.

Голос Осипова стал еще более встревоженным:

— Кто вы? Я ни с кем не желаю разговаривать! Мне некогда! — Или вы откроете, или мы вызываем милицию.

Снова ответом нам было молчание.

Тогда Валерий принялся стучать кулаком по решетке калитки, сотрясая при этом весь забор.

Мы увидели, как открылась дверь дома и на пороге появился сам хозяин. Я толкнула в бок Гурьева, а то он сейчас так увлечется, что может сломать к черту калитку, и нам потом еще придется извиняться и возмещать убытки. Валерий тоже увидел Осипова и закричал ему:

— Открывайте, надо срочно поговорить, пока до вас не добрался Калмыков или как его там…

— Подождите, я сейчас, — отчего-то сразу другим тоном ответил Осипов, как только услышал фамилию Калмыкова. Он спустился по ступенькам и пошел навстречу нам. Открыв калитку, впустил нас с Валеркой, но я остановилась в дверях и проговорила:

— Там еще несколько человек из нашей съемочной группы. Пусть они тоже войдут. — Я обернулась и помахала рукой Косте, Павлику и Галине Сергеевне, сидевшим в машине.

Вскоре к нам присоединились Павлик с Моршаковой.

— Костя остался в машине приглядывать за обстановкой, — пояснила Галина Сергеевна.

Николай сразу предложил нам пройти в гостиную. Уже знакомая мне комната сегодня была темной и неубранной. Домработница ушла, а сам Осипов убираться, видимо, не привык. Окна были задернуты темными плотными шторами. Осипову, очевидно, не хотелось быть на виду. Амплуа затворника на данный момент подходило ему более всего.

Наша бригада расположилась кто где. Валерий на всякий случай занял оборонительную позицию у двери. Моршакова и я уселись на диване, а Павлик пристроился у окна, продолжая возиться с камерой.

Николай занял выжидающую позу: он стал у стены, скрестив руки на груди. Голову Осипов держал высоко и гордо. Он обвел нас высокомерным взглядом.

— Прошу объясниться, чему обязан?

Я решила, что лучше сама ему все объясню.

— Николай, посмотрите, вам знакомы эти снимки? — Я взяла из рук Гурьева пачку фотографий и протянула Осипову.

Тот нерешительно взял у меня из рук фотографии, будто это были не листочки бумаги, а по крайней мере банка с серной кислотой. Взял, однако взглянуть не решался.

— Вы посмотрите, — подбодрила я его, — посмотрите!

Николай стал осторожно разворачивать упаковку, в которую были завернуты снимки. Наконец извлек их и принялся перебирать, внимательно рассматривая каждый. Уверена, что Осипов уже не первый раз видел эти фотографии, но усердно делал вид, будто они ему незнакомы.

Когда он просмотрел все до последней, я спросила:

— Ну, что вы можете сказать по этому поводу?

Осипов поднял на меня глаза:

— А что вы хотите от меня услышать? На фотографиях я и моя жена. Но я не имею представления, кто нас снимал и когда. — Николай постарался придать своему лицу максимум недоумения.