Шрифт:
Хейке решил найти другой путь назад. Он боялся за босые ноги Винги. Но колючки были повсюду. И потому ему снова пришлось нести девушку.
— Только не на спине, — бесцеремонно проговорил он, думая при этом вовсе не о своих ранах. — Лучше я понесу тебя на руках.
— А сможешь?
Он только фыркнул.
И взял ее на руки. Винга положила голову на плечо Хейке. Руками нежно обняла за шею. Парень старался не думать о боли в плече и руке. Иногда мешок ударял его по больным местам.
— Как мне хорошо, — пробормотала Винга, прижавшись виском к щеке Хейке. — Знаешь, когда я думаю о том, что ты мог не появиться тогда у меня на усадьбе, меня прямо мороз по коже продирает.
Он хорошо понимал ее. В то же время парень был совсем сбит с толку. Он привык к тому, что с первой же встречи люди стараются держаться от него подальше. Винга же приняла его сразу — таким, каков он есть. Иногда даже казалось, что она влюблена в него.
А вот это совсем ни к чему. Надо как можно скорее показать ей обычных людей — тогда девушка сразу почувствует разницу.
А вообще-то зря он привязался к Винге, — чем сильнее привяжешься, тем тяжелее будет удар, когда она вдруг обнаружит, что существуют мужчины красивее его.
Она еще совсем девчонка. И что она знает о любви, хотя бы о мимолетной влюбленности?
Нести ее было непросто. Прекрасные волосы постоянно попадали ему в нос, руки мягко обвивали шею, кончики пальцев нежно щекотали подбородок, глаза горели детским восторгом от желания порезвиться.
Забыв про свою гордость Хейке не выдержал и спросил:
— Винга, ты совсем не считаешь меня отвратительным?
Наклонив голову, девушка пытливо взглянула на него. Уже почти рассвело, но каждую черту лица было невозможно разглядеть.
— Если кому нравятся демоны… то ты прекрасен!
Спросить, нравятся ли ей демоны, он не решился. С его стороны это было малодушием. Чтобы он не услышал ответ!
Жестче, чем хотелось, он опустил ее на землю.
— Тут ты уже можешь идти сама. Колючек больше нет.
Девушка была явно сконфужена:
— Ты рассердился? Но ведь я хотела сделать тебе комплимент!
Хейке только сжал зубы. Этого-то он и боялся!
Однако настроение у парня тут же поменялось. Он спросил уже совсем другим тоном:
— Тебе понравился Гростенсхольм? Такая большая и красивая усадьба!
— Угу, — произнесла девушка с тоской в голосе.
Хейке никогда раньше не думал о богатстве. И только сейчас ему по-настоящему захотелось обладать Гростенсхольмом. Это была его и только его усадьба!
6
Дом Симена показался им теперь удручающе маленьким.
Раны Хейке жгли и болели. Он потерял много крови. Винга взяла заботу на себя.
— Думаешь, я никогда раньше не обрабатывала раны? — немного хвастливо произнесла она. — Видел бы ты меня, когда я топором тяпнула себе по коленке…
Хейке сел в кровати, куда ему было приказано отправиться:
— Что? Топором по колену?
— Да. Лежала три недели. По счастью, было лето, я прикладывала к ране подорожник. Козу доила лежа в кровати. В доме стало ужасно грязно. Температура поднялась до небес. Но ничего, как видишь, справилась.
Хейке чуть не потерял дар речи.
— Но ты совсем не хромаешь, — вырвалось у него.
— Нет. Потому что я не поранила коленную чашечку, но рана была совсем рядом. Посмотри, какой большой шрам остался!
— Не надо. Я верю тебе, — Хейке отвернулся. Он был не в силах смотреть на ее голые ляжки. — Я словно вижу твой шрам, — торопливо добавил он.
Ему живо представилась маленькая одинокая девчушка. От такой раны можно было и умереть! У Хейке сжалось сердце.
— Ну-ка, поглядим, — по-деловому произнесла она, закатывая рукава. — Фу, одежда от крови стала как каменная! Хорошо, хоть мы не так перепачкались в смоле. Снимай рубаху!
— Нет, я…
— Делай, что говорят. Я умею обращаться с ранами.
— Я в этом не сомневаюсь. Ты ведь из рода Людей Льда! Знаешь что, пойди лучше спрячь сокровище. Под крышей, там, между балками! А я пока сниму рубашку.
— Тебе не надо помочь?
— Нет, зачем? Или я не нес тебя почти всю дорогу?