Но оба очень полюбили Хеннинга. Когда он подходил к ним, они в восторге били ножками. И он подолгу сидел возле них, разговаривал и играл с ними.

И когда Малин видела это, глаза ее наполнялись слезами. Так трогательно было видеть этих троих, лишившихся родителей, мальчиков.

Она любила их всем сердцем.

Но больше всего радости доставлял ей Хеннинг. По крайней мере, пока, поскольку малыши только начинали расти.

Шли месяцы.

Кормилица перестала приходить, потому что теперь в этом не было надобности: мальчики уже могли есть другую пищу.

Оба уже сидели и производили впечатление сильных и здоровых. Ульвар больно щипался, когда ему что-то не нравилось. Марко же спокойно наблюдал за происходящим, день ото дня становясь все более и более красивым. А вот внешность брата менялась в худшую сторону. Малин и Хеннинг настолько привыкли к нему, что он не казался им страшным, но другие люди, время от времени заходившие к ним, вскрикивали от ужаса, увидев его. И тогда Малин спокойно просила их быть более осмотрительными. Ульвар же тоже был человеком, и никто еще не знал его характера: вырастет ли он ранимым или мстительным. «Но ведь он еще ничего не понимает», — усмехались ей в ответ, однако она замечала в их глазах озабоченность.

Хеннинг почти не заговаривал о своих родителях. Казалось, эта тема стала для него запретной, и Малин никогда не заикалась о них.

Она понимала, что мальчик ужасно боится говорить об этом, ему не хотелось, чтобы она однажды сказала ему: вот видишь, Хеннинг, нужно смириться с тем…

Нет, она не решалась говорить с ним об этом. Со временем воспоминания о родителях поблекнут, и он примет все, как есть.

Наступил 1862 год, и Хеннингу исполнилось двенадцать лет. Удивительно было то, что дела по хозяйству шли теперь лучше, чем это было при его родителях. И Малин поняла, что Хеннинг прирожденный крестьянин, не то, что его отец Вильяр. Вильяру всегда хотелось найти для себя какое-то другое занятие, но ему пришлось осесть на Липовой аллее, этом последнем оплоте Людей Льда.

Им удалось нанять работника. Ведь какими бы усердными ни были Хеннинг и Малин, они не могли порой справиться с трудоемкими работами, и к тому же они были очень заняты с малышами.

Работником у них был пожилой, добродушный мужчина. Не слишком развитый, разумеется, но он и не должен был быть таким. Самое главное, он хорошо относился к животным и был очень исполнительным. Напротив, о малышах он разговаривать вообще не желал, он даже не желал смотреть на них. Малин видела, как он однажды, увидев мальчиков на кухне, сложил в молитве руки и принялся торопливо, испуганно бормотать что-то. Она сделала вид, что ничего не заметила.

Малин нравилось работать до изнеможения и под вечер валиться с ног от усталости. Так у нее не было времени размышлять о своей жизни.

Она не отрицала того, что жизнь ее была сложной. Она знала, что ее родители, Кристер и Магдалена, ждут не дождутся, когда она выйдет замуж и родит ребенка. Не давать же вымирать роду Людей Льда!

Люди Льда не должны были вымереть! Только они могли спасти мир, если Тенгель Злой проснется и получит власть на земле. Смогут ли Люди Льда одолеть его, это другое дело, но только у них была светлая вода жизни, с помощью которой можно было бы свести на нет действие воды зла. Выжить было их долгом.

Отец и мать остались в Швеции одни. И здесь, в этом доме, находились последние представители рода Людей Льда.

Хеннинг, сын Вильяра, должен был когда-нибудь жениться, если у него еще останутся на это силы после всей этой возни по хозяйству и с малышами.

А эти двое? Ульвара можно было не принимать в расчет, он был чудовищем, человекозверем. Но Марко…

Она не понимала этого ребенка.

Что касается ее самой, то она не думала, что когда-то выйдет замуж. Конечно, она была толковой и работящей, этого она не отрицала, но молодые люди никогда дважды не смотрели на нее. И если кто-нибудь на ней и женится, так это какой-нибудь вдовец, оценивший ее здравый смысл и порядочность, увидевший в ней работящую, верную жену, способную взять в свои руки уже готовую семью и дом и которой можно командовать, будучи уверенным в том, что она исполнит любое указание наилучшим образом. И которая, к тому же, может родить нескольких здоровых детей.

Но Малин не хотела выходить замуж за старика.

Она была счастлива теперь, заботясь о троих мальчиках, которые нуждались в ней, Вот почему она старалась заглушить тяжелой работой мысли об упущенных возможностях.

Ей уже исполнилось двадцать лет, теперь она могла самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Возможно, это было рановато, но Малин всегда прочно стояла на земле. С иллюзиями она давно уже распрощалась. Пара бурных влюбленностей в Швеции закончилась для нее разочарованием. Предметы ее пылкой страсти даже не обратили на нее внимания. Один из них сошелся с ее подругой. Другой был молодым учителем в школе диаконисс. В течение нескольких месяцев она пыталась поймать его взгляд и внушала себе, что он тоже иногда посматривает на нее. Но однажды он, нахмурив брови, сказал: «Мне кажется, я вас раньше не видел, сестра». И, прежде чем она успела ему что-то ответить, он равнодушно отвернулся и принялся беседовать с коллегой.

И тогда Малин поняла, что на поклонников ей рассчитывать нечего. И тогда она решила отправиться в Норвегию, чтобы помочь Саге.

Как хорошо, что она приехала вовремя! Теперь она могла быть поддержкой для трех одиноких мальчиков.

И теперь, видя безграничное доверие маленького Хеннинга, она со страхом думала, что было бы, если бы она не приехала.

Малин взвалила всю ответственность на свои плечи. И это не было для нее бременем.

Двойняшки вовремя научились ходить, хотя сначала им пришлось много раз падать, перебираясь из комнаты в комнату и через порог, который казался им высокой горой. У Малин и Хеннинга прибавилось забот, и особенно активным и предприимчивым был Ульвар. С самого начала на нем лежала печать зла, но теперь, когда он стал понимать, на что способен, с ним стало по-настоящему трудно иметь дело. Малин и Хеннинг так иногда уставали от него к вечеру, что мечтали только о том, чтобы он поскорее заснул.