— Неплохо, неплохо, — сказал я.

— Ну, вот, это мой личный тайник. Сюда можно повесить ещё несколько стволов так, чтобы под рукой были. Ну, а остальное спрячем в землянке, если конечно у вас не слишком много.

— Не слишком, только на нашу компашку, ну и тебе перепадёт.

— Тогда зарываем стенку и поехали к землянке?

— Одобрям, поддерживам. Только чайку в термосе возьми.

Агашка задвинул стену на место, повернул держатель как большую дверную ручку, запирающую дверь. И мы вышли из сарая. Когда садились в машину, Мадина принесла нам большой термос с чаем. Я поблагодарил её, и мы поехали в направлении реки. Туда, где остались наши товарищи с грузовиками.

Подъехали, я крикнул в окно, чтобы парни собирались. Но они уже были готовы, попрыгали в машины и поехали за нами. Выезжали по низине Маргаба, потом через мост на посёлок Пограничник и, не доезжая его, повернули вправо в сопки — там по узкой грунтовке поехали вверх. Ещё один поворот направо, и вдоль хребта, к подножию ещё более высокой сопки. Остановились возле развилки. Одна дорожка шла на север, вторая — к раю крутого склона сопки.

— Вот и приехали, — сказал Агашка. — Поверните налево и останавливайтесь.

Что мы и сделали. Вышли из машин, Ромка подошёл к нам и поздоровался с Агаиром.

Агашка обнял его и сказал:

— Ну, привет, сиделец.

Он звал его так с начала нашего знакомства, когда мы пятнадцать лет назад отсиживали десять суток на гауптвахте. Тогда Ромка впервые обратился к нему через забор двора «губы», крикнув:

— Гражданин! Помогите сидельцу отправить маме письмо, — и просунул в щель между плитами бетонного забора запечатанный конверт.

Агашка письмо отправил. А потом, пока мы отбывали наказание, часто приходил к нам потрещать за жизнь. А когда мы отбыли десять суток, то нас оформили в приежку, и вот тогда наше знакомство укрепилось в дружбу. Меня Агашка тоже не называл по имени или фамилии, не знаю почему, он всегда обращался ко мне по званию. А Миху звал, как и все мы, очень ему понравилось слово — Кудря.

— Веди нас к своему схрону, — произнёс я.

— Так мы уже возле него, — усмехнулся Агаир.

Я огляделся по сторонам, но ничего не заметил. Видно, давно он здесь не бывал — присыпало всё мелким глиноземом и следов не осталось. Агашка усмехнулся, и спросил:

— Что? Не нашёл?

— Не нашёл, — пришлось признаться.

— Вот и хорошо, — он повернулся направо от дорожки, где стояли машины. Сделал шагов двадцать в сторону склона. Наклонился над кустом какого-то растения, похожего на терновник. И, вытащив из-под куста верёвочный канат, крикнул нам:

— Ну, что рты открыли, помогите, здесь всё присыпало. Мне одному не сдвинуть.

Мы подхватились и помогли сдвинуть крышку с места. Наши водилы тоже вылезли из машин и с любопытством наблюдали за нашими действиями. Крышка входа отъехала в направлении, куда мы тянули и нашему взору открылся лестничный спуск вниз. Миха хмыкнул и проговорил:

— Сим-Сим, откройся. Ну, показывай свою пещеру, Али-баба чёртов.

Агашка изобразил улыбку, оскалив зубы. Достал из кармана ключ к навесному замку и пошёл вниз. Повозился там, чихнул раза три и позвал нас. Я проскользнул следом за хозяином «кладовой», держа в руках аккумуляторный фонарь типа «летучая мышь».

— Ну, ни хрена себе! И сколько ты рыл этот бункер?

— Это еще не всё, там за стеной ещё одна комната. В ней я храню припасы — «на всякий пожарный». А делал я его почти три месяца. Очень напряжённо было оставить всё это в тайне, но как видишь, здесь никто не бывает.

Землянка была шикарной. Посреди большой комнаты был стол и две лавки, вкопанные в грунт. Вдоль торцевой стены стоял постамент, на котором могли улечься шесть человек в спальниках. Возле другой торцевой стены, в которой была широкая дверь, стояла небольшая буржуйка, обложенная кирпичом.

— Агашка, а ты что, печку по-чёрному топишь? Отвода под трубу не вижу.

— А это мой маленький секрет. Хочешь, покажу? В стене, вон смотри, труба. С виду для вентиляции. Так и есть, а вот зимой она ещё и дымоотвод.

Он открыл дверь в другую комнату и достал кусок гнутой трубы. Один конец надел на печь, а второй пристыковал к выпирающей из стены трубе. Задвинул на концы стыковки хомуты и, вытащив отвертку из кармана, затянул их.

— Ну вот, теперь можно топить, двадцать минут и здесь курорт.

— А куда же дымоход выходит, что-то мы его наружи не видели?

— Он намного выше, там за двумя песчаными валунами. Я его тоже под песчаник замаскировал. А вот смотри, какую заслонку я сделал регулировать тягу, — и он протянул руку к трубе, в которой по центру торчал рычажок.

Повернул его направо под 90 градусов, потом обратно и произнес:

— Вот — открыта заслонка. Вот — закрыта, как у карбюратора.

— Лихо, Агашка. Здесь вообще семьёй жить можно. А что там, в другой комнатке?