– Где сейчас Табор?

– Под Болеславцом. Ты не слышешь? Это не гроза, Рейневан, это бомбарды. Впрочем, сейчас увидишь сам, мы собственно туда направляемся. А может, у тебя другие планы? А может, другие планы и намерения у милостивой пани, которой я не знаю? И которая, похоже, не в восторге от нашей компании?

– Я Рикса Картафила де Фонсека. Мои планы и намерения никого не касаются. А чем я должна восторгаться? Тем, что возле меня едет дибук? [229]

Она повернулась и обвиняюще показала пальцем на Самсона.

– Дибук, ха! – Шарлей прыснул. – Дождался ты, Самсон, нашла коса на камень. Дибук, чтоб я так жил, ни дать ни взять – дибук. Демон, злой дух, воплотившийся в чужое тело. А я, подумать только, подозревал в тебе лишь Вечного Жида Странника.

– Мне очень жаль, но вынужден огорчить вас обоих, – ответил усталым голосом великан. – Я не дибук. И не Вечный Жид. Если б я был, я бы знал.

– Давайте немного отстанем. – Шарлей стал в стременах, удостоверился, что никто из отряда не слушает их и не интересуется ими. – Расскажи, Рейневан, что с тобой было. И что тебя привело сюда.

Выслушав, демерит долго молчал. Грохот орудий с северозапада слышался всё отчетливее.

– Черные Всадники, – наконец сказал он, – зарекомендовали себе и перед Табором. За Житавой, четыре дня тому они окружили и вырезали нашу глидку, [230] десять человек, только одному удалось бежать. Потом мы нашли нескольких из тех, кого они взяли живьем. Висели за ноги на деревьях. Ктото слишком, действительно, слишком сильно склонял их дать показания. А потом из них сделали мишень для тренировки бросания копий.

– А вы, милостивая пани, – обратился он к Риксе, – та самая, которая спасла нашего Рейнмара во Вроцлаве. И продолжаете, как вижу, поддерживать его своей помощью, советом, силою духа и располагающей личностью. По собственной инициативе? Или по чьемуто распоряжению, если позволено будет спросить?

– Я бы предпочла, – Рикса проницательно посмотрела ему в глаза, – чтоб мы себе этого не позволяли. Я не буду ни о чем спрашивать и надеюсь на взаимность.

– Понимаю, – Шарлей пожал плечами. – Но поскольку это, всётаки, войсковой отряд, я должен чтото придумать для нашего командира, Бруса Роновича. Если бы он вдруг хотел вашу милость расспрашивать…

– Я разберусь. Можешь называть меня Риксой.

Шарлей кольнул коня шпорой и рысью помчался во главу колонны.

– Что в Рапотине, Самсон? Маркета…

– Всё в лучшем виде, – широко улыбнулся великан. – Вправду, в самом лучшем. Лучше, чем я мог надеяться. И наверное, лучше, чем я того заслуживыаю. Она не хотела отпускать меня с Шарлеем. Не слушала никаких доводов…

– У тебя были доводы?

– Несколько. Один из них – ты. Рикса, тебе обязательно так сверлить меня взглядом? Ты уже доказала свою способность видеть скрытые вещи. Но как бы внимательно ты не смотрела, дибука ты не увидишь.

– А что я увижу? Сейчас я вижу сверхъестественное. Ты – сверхъестественное.

– Один из моих знакомых, – Самсон попрежнему улыбался, – любил говорить, что нет сверхъестественных ни вещей, ни явлений. Просто некоторые из них выходят за границы нашего естествознания.

– Это был святой Августин. Ты, как я понимаю, знал его лично. И меня это совсем не удивляет.

– Ты делаешь, Рикса, просто поразительные успехи.

– Не смейся надо мной, дибук.

Рысью примчался Шарлей, бросил на них суровый взгляд.

– Что это вы тут, – проворчал он, – за философские диспуты устроили, Самсон? Чехи начинают оглядываться. Держись, мать твою, принятого инкогнито.

– Извини, я забылся. А вот так подойдет? Я недавно выработал. Посмотрите.

Самсон изобразил страшное косоглазие. Глупо улыбнулся, как кретин застонал и пустил слюну из уголка рта. А наконец выпустил из носа пузырь. Когда он лопнул, выпустил второй.

– Ха! – С неподдельным восторгом закричала Рикса. – Ух ты, классно! А я умею изображать чуму. Плююсь кровью и пускаю сопли…

– А чтоб вас, – Шарлей с отвращением отвернулся. – Пойдем, Рейнмар. Оставим их с их играми.

– Шарлей?

– Да?

– Тот короткий самопал, из которого ты стрелял возле мельницы. Что это за странное оружие?

– Это? – Демерит продемонстрировал добытое из футляра у седла оружие. – Это, друг, пражское ружье, прозванное в народе «предательским». [231] Очень модная в Праге штука, все ее носят. Она, как видишь достаточно короткая, так что можно ее запрятать под плащом и воспользоваться неожиданно, попредательски, отсюда и название. Фитиль, посмотри, вставлен в бронзовый курок, всё время может тлеть. При нажатии на спусковой крючок, заметь, что это можно сделать одной рукой, фитиль доходит до запала и – бааах! Хорошо, да? Прогресс, парень, совершается непрерывно.