Пробившийся к ним ларвезийский военный присоединился четвертым и даже попытался взять на себя командование, но от этого проку не было, поскольку схватка больше напоминала кипящую кашу рукопашной, чем боевые действия, подчиненные какой-то логике.

К тому времени, как из-за восточного горизонта, из облачных чертогов Пса Харнанвы, на солончаковую равнину хлынуло мощное, как накатывающий прилив, солнечное сияние, бой закончился.

Ларвезийцам, парню в матхаве и кое-кому из караванщиков пришлось бинтовать порезы, неглубокие, но кровоточащие.

Господин Бровальд, вновь намотавший на шею потрепанный китонский шарфик, брюзжал по поводу того, что эти канальи наделали ему прорех на вполне еще годном для носки дорожном кафтане, а ходить в заплатках благородному человеку не пристало. Заодно он пенял слуге, который тоже не уберег свою одежду и теперь будет позорить хозяина лохмотьями. Кебрехт горячо благодарил тех, кто пришел на помощь, но видно было, что их поведение его неприятно поражает: храбрецы, только что творившие чудеса находчивости, не должны быть столь мелочными и сварливыми.

Бандиты десятерых потеряли убитыми, бросили двоих тяжело раненных, и еще троих повязали караванщики – этих собирались отвезти в Чегожу, чтобы с ними разобрались разбойники по закону своей вольницы. Остальные сбежали.

По земле тянулись длинные тени, воздух постепенно прогревался, но участники заварушки и без того успели согреться. Над лагерем висел густой запах пота, разгоряченных немытых тел, верблюжьего навоза, крови, да еще кислого вина, которым промывали порезы.

Щурясь от бьющего в глаза солнца, Суно хмуро подумал, что это не победа. Кому как, а им с Зомаром это один шаг до разоблачения.

Сшитая из цветных лоскутков круглая шапочка с маленьким козырьком, которую Змейка бросила за комод, через день исчезла. Никто ее оттуда не доставал. Талинсу Булонг держали в «карантине» и не выпускали из этой благопристойно убранной душной комнаты: если б кто-то шарился за комодом, она бы об этом знала. Никто из людей туда не лазил, а шапочки там больше не было.

Так она и думала. Тут есть кого приманивать. Обнадеженная результатом девушка принялась шить такую же маленькую разноцветную жилетку.

Подходят такие придурки к кому-нибудь и спрашивают: «Что важнее, голова или задница?» Если им отвечают «голова», они ухмыляются и с хихиканьем сообщают: «А Дирвен считает, что задница!», а если сказать наоборот, восторженно вопят: «И Дирвен тоже так считает!»

Поубивал бы придурков. Он лучший среди амулетчиков, вот они и бесятся. Знают, что выше им не прыгнуть. Подумаешь, Пергамон… Там же не все вразнос – мебель, например, во многих домах уцелела, и насмерть никого не зашибло.

Зато он не единожды перехватывал ужасателей Ктармы с «ведьмиными мясорубками». В первый раз все вышло наперекосяк, это правда, но задание-то он все равно выполнил, а в следующие разы уже никаких промашек. Если бы те гады и гадины сделали свое дело, разрушений было бы куда больше, чем в Пергамоне, да еще с человеческими жертвами, а он все это предотвратил – короткая же у них память, если об этом напрочь позабыли!

Светлейшая Ложа его предала. Лишила заслуженного звания и подвергает травле из-за ерунды. Одни тупые придурки вокруг, а достопочтенные архимаги – надутые старые маразматики.

Определившись со своим отношением к миру – ага, он уже знает людям цену и глубоко их презирает, – Дирвен обрел своего рода душевную броню. Он горд и разочарован, вдобавок проклят богиней за то, что нанес смертельный удар негодяю, недостойному жить, и в него каждый, кому не лень, плюет ядом. Жалкие людишки, которые не могут с ним соперничать. А не менее жалкие правители не могут без него обойтись – правда ведь не могут! – но не спешат вознаградить его по заслугам.

Вот если бы он сам был над всеми правителем… Ну, была бы у него власть, против которой никто ничего не сможет, ни архимаги, ни Эдмар… Порой мечталось: теоретически, наверное, существует где-то на свете артефакт, который дает своему обладателю безграничное могущество, и само собой, это не для всякого, а только для сильнейшего среди амулетчиков, иначе несправедливо. Заполучить бы такую штуку…

Впрочем, как следует помечтать об этом некогда, задания сыпались одно за другим. Оно и к лучшему: при выполнении очередного заказа Дирвену достался «Маскарадный кубик».

По инструкции, если найдешь ничейные волшебные артефакты или иные ценности – отдай Ложе, а за это тебе полагается официальная устная похвала и небольшое вознаграждение. Ха, заинтересовали! Все равно вознаграждение удержат в счет расходов на восстановление Дворца Собраний и домишек пергамонских обывателей. Причем и речи не было о том, чтобы половину этой суммы стребовать с мерзавца Эдмара, который все подстроил. Повсюду подлость и несправедливость. С горожанами, которых Дирвен люто невзлюбил за то, что из-за них у него столько мороки, расплатилась за ущерб Ложа, так что теперь он у нее в пожизненной кабале.