В читальном зале Архива дежурили по очереди две девицы, которых я окрестил Мальчик и Сова. Они числились архивистками, но совмещали свои прямые обязанности с дополнительной: обслуживанием посетителей читального зала. У меня сразу возникло впечатление, что роль библиотекарш была им в тягость. Они относились к ней с разной степенью неудовольствия.

Более мрачной была Сова — так я прозвал крупную особу лет под тридцать с пучком на макушке и в огромных очках на остром носике, взиравшую на посетителей сонно и сурово. Она как раз и была за столом дежурной библиотекарши в день моей «замечательной находки». Я вручил ей два требования: на рукопись «Откровение огня» и «Месяцеслов», словарь русских святых. Бросив на них равнодушный взгляд, Сова поднялась с места и отправилась в книгохранилище. А я остался ждать, предвкушая три главных момента любовной драмы, переживаемых всяким библиоманом: когда первый раз видишь вожделенную книгу, когда первый раз берешь ее в руки и когда первый раз ее открываешь.

Библиотекаршам обычно требуется минут пять, чтобы подняться в хранилище, найти рукопись и принести ее в зал. Было бы разумнее вернуться на свое место и ждать там, но быть разумным при вожделении невозможно. Я остался у стола дежурной. Когда Сова показалась в дверях с двумя книгами в руках, я сразу отметил, что главная из них — громоздкая и толстая. Сознательно на этот факт я в первый момент никак не отреагировал — только подсознательно: пыл при виде ожидаемого манускрипта не возрос, а поубавился.

Я вернулся к своему столу и открыл полученную от Совы рукопись. Начала не было. Я заглянул в конец — и там не хватало листов. Я пролистал книгу, выборочно выхватывая фрагменты текста. Пройдясь таким образом по ее страницам из конца в конец, я обнаружил, что получил сборник, составленный из фрагментов Нового завета, поучений, псалмов и тому подобного. Он почему-то назывался «Откровением огня» — впрочем, это название значилось только на карточке каталога, сама рукопись была безымянной. Я проверил шифр: О517 — он сходился.

При беглом просмотре ничто в сборнике с его названием не соотносилось. Откуда оно тогда взялось на карточке? Я сходил еще раз к каталогу и выдвинул ящик с титулами на О. Вот она, та головокружительная карточка: «Откровение огня. Скоропись, прибл. 18 в. 86 л. Переплет: доски, кожа».Стоп! Мне выдали другой манускрипт. В древнерусских рукописях используются три типа письма: устав, полуустав и скоропись. Сборник, что лежал на моем столе, был написан не скорописью, а беглым полууставом. Переплет — «доски, кожа»,но письмо — другое! Я вернулся к рукописи и пересчитал листы — их оказалось 112, а не 86! Шифр — тот, а книга — не та!

— Не может быть! — решительно отреагировала Сова, когда я сообщил ей о подмене.

Она поднялась со стула и пошла к каталогу, я же сходил к своему столу за «Историческим вестником». Когда мы снова оказались друг перед другом, мне бросилось в глаза, что выражение лица у библиотекарши изменилось.

— Здесь какое-то недоразумение, — сказала она. — Мы должны разобраться.

— Когда у вас была последняя инвентаризация? — поинтересовался я. Вопрос показался Сове возмутительным.

— Мы таких сведений не даем! — отрезала она.

— Извините, я не знал, что у вас не принято говорить об инвентаризациях. Я хотел только прикинуть, как давно могла произойти подмена.

Она бросила на меня колкий взгляд.

— С чего вы взяли, что это подмена?

— Так это же очевидно, — спокойно отвечал я. — Как иначе определить тот факт, что на месте одной рукописи оказалась другая?

— Этот факт можно определить как недоразумение. Произошло недоразумение, и мы в нем будем разбираться.

— Когда я смогу узнать о результате?

— Кто же может это сказать заранее?

Мне надоело получать вместо ответов вопросы.

— Я думаю, это может знать ваш заведующий. Вы не могли бы связать меня с ним?

Сова резко шагнула от меня к стоявшему у ее стола шкафу, где хранились оставленные за читателями рукописи, закрыла его на ключ, убрала со стола в ящик кое-какие бумаги, после чего взяла злосчастный сборник и направилась к выходу.

— Я к заведующему, — бросила она мне на ходу.

— А разве не проще позвонить ему? — спросил я, не приглушив голоса.

Читатели, находившиеся в зале, обернулись на меня. Сова вернулась от двери к столу.

— Я не могу вести такие разговоры по телефону, — сердито прошептала она. — В зале должна соблюдаться тишина. Подождите меня, пожалуйста, за своим столом. Я доложу заведующему о случившемся и передам вам его распоряжение.

— Я хотел бы сам поговорить с вашим начальником. Спросите его, пожалуйста, может ли он принять меня сейчас. Речь идет об уникальной рукописи.