Важным было осознание того, что я не была бессильна, что я имела возможность помочь другому и помешать планам алхимиков. Это было сильно само по себе.

Когда я дошла до кафетерия и подошла к столу Дункана с подносом, все, казалось, были поглощены легкой, непринужденной беседой. После того, как я села, я чувствовала невысказанное напряжение между ними. Они продолжали говорить о какой-то более ранней теме из истории, хотя я могла сказать, что ни один из них не был реально поглощен ею.

Наконец, улыбаясь, как будто мы были просто детьми в нормальной старшей школе с обычными проблемами, Джона сказал:

– Эддисон сказала мне, когда я шел сюда, пропустить урок искусства. Она сказала, что Шеридан собирается встретиться со мной за пределами кабинета.

Подтекст дошел до нас.

– Они времени не теряют даром, - пробормотала Лейси. Ее глаза метнулись ко мне.
– Утренние махинации окупаются?

– В некотором роде, - сказала я, понизив голос и перемешивая свои маникотти. Мне было не так плохо как Дункану, но я все же решила употребить более мягкую пищу. – У меня есть шприц. Соль в нем готова к использованию. Но у меня нет очищенного источника воды для смешивания раствора. Было бы лучше, если бы мы могли перемешать соль с тем, что «я добавила», но мы можем сделать это, когда добавим воду. У преподавателей всегда есть вода в бутылках. Может, мы сможем украсть немного.

– Нет времени, - сказал Джон.
– Дай мне шприц. Я наполню его из крана в ванной комнате, если кто-нибудь закроет меня от камеры.

Я поморщилась.

– Ты должен ввести это под кожу. Ты же не хочешь вводить водопроводную воду.

– То вещество годно для питья, - возразил он.
– И это не может быть хуже того, что они собираются ввести мне. Я использую свой шанс.

Мои санитарные убеждения всё еще сопротивлялись.

– Мне жаль, что у нас нет больше времени.

– У нас его нет, - сказал он прямо.
– Ты много сделала, и я благодарен. Теперь мой черед рискнуть. Передай мне шприц на пути отсюда. Есть что-то особенное, что надо сделать с ним? Помимо очевидного?

Я покачала головой, все еще расстроенная, но знающая, что он был прав.

– Введи небольшое количество в свою татуировку, точно так же, как они обновляют ее. Тебе не надо быть точным. Там будет достаточно для твоего организма, чтобы свести на нет то, что в их чернилах.

– Что в твоем растворе?
– спросила Эльза.

– Не спрашивай, - предупредил Дункан.
– Чем меньше мы знаем, тем лучше для всех нас—особенно Сидни.

Когда закончили есть,наши соседи по столу специально столпились вокруг Джона и меня, пока мы ждали, чтобы вернуть наши подносы, позволяя мне передать шприц.

После этого все буквально выскользнуло из моих рук. Я должна была поверить, что Джона сам найдет способ смешать раствор с водой и ввести его себе до того, как за ним придут.

Остальная часть дня тянулась медленно, особенно урок искусства. Он все не появлялся, и это беспокоило меня, когда я представляла, какой промывке мозгов он подвергался. Дункан, который отнесся к этому как к шутке, повторял, как глупо я себя вела, переживая.

– Джона – хороший парень, - сказал он. – Я, правда, надеюсь, что твой план сработает. Я видел, что они могут сделать с людьми. Некоторые возвращаются в довольно плохом состоянии.

Вспоминая долгий срок пребывания здесь Дункана, я была поражена потрясающим открытием.

– Ты когда-нибудь знал парня, по имени Кит? С одним глазом?

Лицо Дункана осунулось.

– Да, я знаю его. Мы не были слишком близки здесь. Он был одним из тех…. кто вернулся в плохом состоянии.

Время для размышлений прошло, и Джона вернулся. Он выглядел запуганным и ничего не сказал, в то время как наши обычные занятия шли своим ходом. Шеридан оставила его в покое, и вместо этого обратила внимание на нас, мы были почти такими же сдержанными. Наше настроение испортилось от осознания того, что с ним произошло.

Я надеялась, что она заставит его говорить, чтобы я могла получить представление о том, где он был, но она должно быть решила, что с него достаточно на сегодня. Он просто сидел и слушал со стеклянными глазами, выражение его лица не менялось. Мое сердце упало.

Когда занятия закончились, и нас отпустили на ужин, его состояние не изменилось. Дункан приказал ему сидеть за нашим столом, также как сделала я, когда вернулась Рене.

Джона ничего не сказал, остальные болтали о вещах, которые совершенно нас не заботили. Все мы слишком нервничали, чтобы спросить о том, что действительно волновало нас.

Такое поведение было характерным после введения громадной дозы чернил с принуждением. Вопрос был в том, притворялся ли Джона или нет?

Если притворялся, то взаимодействие с ним, может привлечь внимание. Если нет, он мог бы отчитаться нам.

За нашим столом ужин проходил спокойно и Дункан закончил последним свой десерт – вишневый пирог, который выглядел, как-будто его подогрели в микроволновке.

– Это на самом деле вкуснее, чем я ожидал, - сказал он, скорее себе, чем нам.