– - Ниракс?
– Герцог поморщился. Ему было противно произносить имя Главного Советника, сменившего своего таинственно исчезнувшего предшественника около четырех лет назад. Каким-то образом, втершись в доверие к советникам, он сумел снискать их поддержку, подчинив себе и дряхлого Главного Советника. Все вопросы решались только Нираксом, даже замена состава Алого Совета. Видимо, вероломный волшебник устал быть тенью, и, чтобы ощутить вкус власти в полной мере, устранил своего предшественника. Но каким образом? Волшебники Священной Рощи такого уровня очень сильны. Хотя Ниракс был безумно честолюбив и хитер, но слишком молод, даже по человеческим меркам, чтобы законно получить столь высокий пост. Для Асмуга вывод был один, Учителя и наставники в Роще были заодно с новым советником. И не было никакого сопротивления. Недолго обучаясь среди учеников Священной Рощи, он прекрасно помнил их беспрекословное повиновение в любых ситуациях. Поэтому мысль о том, что кто-то среди них мог сохранить тайну и замыслить что-то, казалась кощунственной и безумной.

– - Скорее всего..., - кивнул Мондрагон, затем провел пальцами по усам, - Он достаточно силен и владеет магией. Ты пойми, Асмуг, мы бессильны против магии. Неужели ты не понял этого, когда мы обучались у них.

– - Я знаю, - Тяжело вздохнул Асмуг, - Знаю. Но я не верю в нашу затею.

– - Ты к старости становишься излишне мнительным.
– Мондрагон вновь пригладил усы.

– - Нет, просто у меня плохое предчувствие. Очень плохое.
– Герцог поднялся и подошел к окну.

– - Но ведь у нас нет выбора, - Тихо возразил король.

– - А был ли он когда-нибудь?
– Прошептал Асмуг сам себе, невидящим взглядом глядя во двор замка. Помолчав минуту, он повернулся к другу лицом и кивнул головой - Я сделаю это.
– Мондрагон удивительно легко вскочил с кресла, подошел к камину и выдвинул камень. Из тайника он вытащил запечатанное письмо и, молча, передал его герцогу. Асмуг спрятал его в потайной карман внутри рыцарского пояса, затем поднял взгляд.

– - Мы начинаем войну.
– Произнес король, глядя в глаза друга. Затем он вновь вернулся в кресло и неожиданно сказал совсем другим тоном, - Твой сын стал рыцарем.

– - Да, мой сын...- вздохнул герцог, все еще обдумывая предыдущий разговор.

– - Меня всегда удивляло, почему ты столько лет скрывал его и строг с ним поболее, чем со своими рыцарями, - вновь настойчиво поинтересовался король.

– - Ты думаешь, сейчас время для признаний?
– Асмуг приподнял светлые брови, глядя в глаза своего друга и господина.

– - Неужели память об Элисме не смягчает тебя?
– Мондрагон никогда не слышал того, чего не хотел. Если он стремился получить ответ, он его всегда получал.

– - Нет, Элисма здесь не причем.
– Асмуг нахмурился, глаза потемнели от боли воспоминаний.

– - Гарет не твой сын?
– Мондрагон, при всех своих достоинствах, обладал неиссякаемым любопытством. Он никогда не считался с чувствами людей, не говоря уже о собственных детях. Боги даровали ему сына и двух дочерей. Одну из них, еще совсем юную девушку, он попытался выдать замуж за старого барона, но она покончила собой. Вторая была отправлена под надзор в башню, дожидаясь решения отца.

– - Он не сын Элисмы, - Слова давались нелегко. Асмуг легко сжал рукой горло, словно пытаясь избавиться от странного кома, возникшего внутри.

– - Я догадывался. Ты слишком долго держал его в своем замке. Обучение не было легким, как я понимаю?
– Глаза короля сверкнули.

– - Он излишне упрям....

– - Это единственное, что он унаследовал от тебя, - Мондрагон захохотал, его бас прокатился эхом по комнате.
– А где же твой первенец? Ты так гордился его рождением, когда писал мне. Хватит держать это в себе, прошло столько лет.

– - Для меня это случилось словно вчера.
– Голос Асмуга стал глухим, в глазах блеснули слезы.
– Моего первенца я нарек Аалбург, железо... Я надеялся, что он станет мне опорой и достойным преемником. Когда я впервые дал ему оружие, он выказал такой страх! Это был не просто страх ребенка, нет.... Это был подлинный ужас. Он боялся железа, точно насмехаясь надо мной.
– Речь герцога была прерывистой, но Мондрагон не произнес ни слова. Он внимательно слушал, прикрыв глаза ладонью правой руки, а Асмуг продолжал свой рассказ, отвернувшись к окну.
– В шесть лет я решил, что ему пора становиться на лестницу, которая приведет его к рыцарскому званию. Он должен был ощутить жар битвы.... Я взял его с собой. Элисма всегда его защищала, они много беседовали. Слуги его любили, но перед рыцарями мне было стыдно. Взяв его в сражение, я испытал самый большой позор в моей жизни. Он опозорил меня перед кучкой диких горцев. Враги смеялись мне в лицо.... А мой сын продолжал кричать, надрывая мне душу.
– Асмуг помолчал, глядя в окно. Затем продолжил рассказ ставшим глухим от сдерживаемых чувств голосом.
– Теперь я признаю, что мне не стоило быть столь грубым. Но я был в ярости. Смех врагов звучал у меня в ушах громче, чем просьбы сына и мольбы Элисмы. Я отправил его на чердак, в самую дальнюю башню. Я больше не хотел о нем слышать, запретив общаться с ним и жене...
– Герцог вновь замолчал. Было слышно, как жужжит муха, залетевшая в комнату.

– - И что же?
– не выдержал король. Асмуг дернулся, словно очнувшись ото сна.

– - В тот год даны совершили набег на прибрежные селения. Дым от пожарищ был виден даже из замка, - Асмуг покачал головой, голос внезапно охрип, говорить стало трудно, но он продолжил, - Пока я разбирался с ними, кочевники нанесли удар в спину. Они через подкуп и обман проникли в замок..... Они обесчестили и убили Элисму, разграбили замок..... Мальчика они прихватили с собой. А я в это время праздновал победу! Дома же меня уже никто не ждал...
– скупая слеза задержалась в уголке левого глаза, затем медленно скатилась по небритой обветренной щеке, потом другая, третья....