— Еще вина? — Улыбка Джошуа стала шире.

Решив, что у нее и так кружится голова, Клеменси хотела отказаться, но вместо этого громко вскрикнула.

— Извините. — Перепуганный Томми смотрел на перевернувшийся стакан, содержимое которого залило ногу Клеменси.

— Все в порядке, — успокоила его гостья и потянулась за бумажной салфеткой.

— Я не хотел…

— Это просто несчастный случай, — миролюбиво улыбнулась Клеменси, но тут же напряглась, проследив за направлением взгляда Джошуа. Тот алчно наблюдал за салфеткой, которой Клеменси вытирала стройную ногу, покрытую золотистым загаром.

Она быстро смяла салфетку и положила ее на пустую тарелку.

— Вы сердитесь? — прозвучал рядом несчастный голосок.

— Конечно, нет, — торопливо заверила Клеменси и попыталась улыбнуться, гладя в тревожное личико.

Видимо, ей удалось убедить Томми, потому что он ответил на улыбку.

— Если хотите, после чая я покажу вам, где водятся улитки, — шепотом предложил он. — И даже гусеницы.

Бр-р…

— Спасибо, — прошептала в ответ Клеменси.

— А еще я покажу вам, где…

— Кто готов есть клубнику?

Клеменси так и не узнала, какую третью гадость хотел продемонстрировать ей Томми. На ее счастье, мальчика отвлек Джошуа.

— Я! — с восторгом воскликнул малыш.

— И я! — откликнулся Джейми, а затем услужливо добавил, услышав негромкий звонок, раздавшийся в доме: — Телефон, папа!

— Прошу прощения. — Джошуа посмотрел на Клеменси, развел руками и зашагал к дому.

— Наверно, папин издатель, — рассудительно сказал Джейми и вдруг зевнул. — Или бабуля, — пробормотал он.

— А может, Анна, — продолжил Томми, потер глаза, сполз со скамейки и присоединился к брату, сидевшему на коврике.

Опять эта таинственная Анна. Они поминают ее в третий раз, подумала Клеменси, подавила в себе постыдное желание расспросить близнецов и собрала пустые тарелки. Поставив их на стол, она взяла четыре блюдца и стала выкладывать на них клубнику. Тут прилетела вороватая оса, и Клеменси хлопнула в ладоши, чтобы отогнать ее.

— Размять ягоды, или вы будете есть их целиком? — Не услышав ответа, она нахмурилась и оглянулась.

Томми и Джейми лежали на коврике, как два уставших щенка, и спали мертвым сном. Клеменси осторожно подошла к коврику, посмотрела на них сверху вниз и нежно улыбнулась. Они выглядели маленькими, ранимыми и совершенно беззащитными. Дети были умные, развитые, и, глядя на них, было легко забыть, что по возрасту они недалеко ушли от младенцев. Не в силах сопротивляться искушению, она опустилась на колени, бережно отвела со лба Джейми прядь непослушных темных волос и инстинктивно поднялась на ноги, услышав шаги за спиной.

— Рухнули, — пробормотала Клеменси, гадая, не почудился ли ей холодок, внезапно возникший в глубине синих глаз. Кажется, дав волю материнским чувствам, она нарушила один из строжайших запретов этого дома. Инстинкт оказался намного сильнее, чем она ожидала.

— Они только-только начали проводить в школе целый день. — Выражение, с которым Джошуа смотрел на сыновей, заставило сердце Клеменси сжаться. Было ясно, что именно является для этого человека самым главным в жизни.

Разбуженный голосом отца, Джейми зашевелился и открыл туманные глаза.

— Пойдем-ка, старина, — нежно сказал Джошуа. — Пора спать.

— Я еще не съел свою клубнику, — сонно пробормотал тот, пытаясь подняться на ноги, но было ясно, что он возражает чисто символически.

— Съешь завтра, ладно? — Без усилий взвалив на плечо неподвижного Томми, Джошуа взял Джейми за руку.

— Спокойной ночи, Клеменси.

— Спокойной ночи, Джейми. — Никаких объятий и поцелуев, сурово напомнила себе она.

— Я скоро вернусь.

Клеменси смотрела вслед Харрингтону, шагавшему с сыновьями к дому, и ощущала странную тоску, как будто была здесь лишней. Не глупи, приказала она себе и быстро пошла к столу. Рассеянно сунув ягоду в рот, она положила остальные обратно в коробку. Правильно, займись полезным делом. Нет, эта оса совершенно обнаглела… Клеменси собрала грязную посуду и отнесла на кухню, войдя с черного хода.

Едва она начала класть тарелки в мойку, как на кухню опрометью влетела фигурка в пижаме.