Она выхватила маленький блестящий револьвер и с расстояния двух футов стала выпускать одну пулю за другой прямо в грудь Милвертона. Сначала он откинулся на спинку стула, потом повалился на стол, судорожно кашляя и суча руками по бумагам. Неожиданно он вскочил, но тут же получил еще одну пулю и рухнул навзничь на пол.

– Вы убили меня, – прохрипел он и замер.

Женщина пристально посмотрела на него, подошла, прикоснулась носком туфли к его лицу, снова посмотрела, но не последовало ни звука, ни движения. После этого я услышал резкий шелест юбок, и в натопленную комнату пахнуло холодным ночным воздухом. Мстительница ушла.

Никакие наши действия не спасли бы Милвертона, однако ко гда женщина начала расстреливать скрючившееся тело, я хотел выскочить из укрытия, но почувствовал, как на моем запястье крепко сжались холодные пальцы Холмса. Я понял, почему он удержал меня: нас это не касалось; справедливое возмездие настигло негодяя; мы сюда пришли с определенной целью, о которой нельзя забывать. Но, едва женщина выбежала из комнаты, Холмс быстрыми беззвучными шагами метнулся к противоположной двери и запер ее на ключ. И в ту же секунду дом наполнился криком, топотом ног. Выстрелы разбудили всех слуг. Не теряя хладнокровия, Холмс ринулся к сейфу, набрал полные руки бумаг и бросил их в камин. Потом сделал то же самое с очередной порцией документов, потом еще, и так до тех пор, пока сейф не опустел. К этому времени кто-то уже крутил ручку и колотил в дверь кабинета. Покончив с сейфом, Холмс огляделся. Письмо, ставшее для Милвертона вестником смерти, лежало на залитом кровью столе. Он швырнул его на охваченные пламенем связки бумаг и лишь после этого распахнул дверь в сад, пропустил меня, вытащил из замочной скважины ключ, выскочил сам и запер дверь снаружи.

– Сюда, Ватсон, – крикнул он. – Там можно перелезть через стену.

Я и представить себе не мог, что тревога распространится так стремительно. Во всех окнах горел свет, парадная дверь была открыта, и из нее уже выбегали люди. Кто-то поднял крик, когда мы появились из веранды и бросились со всех ног через сад. Холмс, похоже, знал сад досконально, он так уверенно бежал между невысоких деревьев, что я еле поспевал за ним. За спиной я уже слышал топот преследователей. Вдруг путь нам преградила шестифутовая стена, но Холмс, не останавливаясь, перемахнул через нее. Я попытался сделать то же самое, но уже на стене почувствовал, что меня схватили за лодыжку. К счастью, свободной ногой мне удалось отбиться, я перевалился через утыканную битым стеклом стенку и плюхнулся лицом в какие-то кусты, однако Холмс тут же меня поднял, и мы помчались через бескрайний Хемпстед-хит. Пробежали мы не меньше двух миль, когда Холмс наконец остановился и прислушался. Вокруг царила полная тишина. Мы оторвались от преследователей.

Наутро после этого удивительного ночного приключения мы позавтракали и сели выкурить по трубке, когда в нашу скромную гостиную провели мистера Лестрейда, инспектора Скотленд-Ярда. Он был мрачен и несколько растерян.

– Доброе утро, мистер Холмс, – сказал он, – доброе утро. Вы сейчас не сильно заняты?

– Не настолько, чтобы не выслушать вас.

– Я подумал, если вы сейчас ничем конкретным не занимаетесь, может быть, вы поможете нам с одним очень странным делом, которое сегодня ночью произошло в Хемпстеде?

– В Хемпстеде? А что там случилось?

– Убийство… Очень необычное и странное убийство. Я знаю, как вы любите задачки посложнее, поэтому был бы вам весьма признателен, если бы вы съездили со мной в Эпплдор Тауэрс и помогли советом. Понимаете, дело в том, что убит мистер Милвертон. Мы некоторое время следили за ним, и, скажу вам откровенно, это был порядочный негодяй. Он собирал разные документы, которые использовал для шантажа. Убийцы сожгли все его бумаги и не взяли ничего ценного, так что, по-видимому, их единственной целью было предотвратить общественную огласку.

– Убийцы? – воскликнул Холмс. – Так их было несколько?

– Да, их было двое. Слуги их видели и чуть было не поймали с поличным. У нас есть их следы, мы знаем, как они выглядели, так что можно почти не сомневаться, что мы найдем их. Один из них оказался весьма проворным, но второго помощник садовника поймал, правда, ему удалось-таки вырваться и улизнуть. Это был мужчина среднего роста, крепкого телосложения… скуластый, с толстой шеей, усатый. На лице у него была маска.

– Ну, таких примет недостаточно, – возразил Шерлок Холмс. – Тысячи мужчин имеют такую внешность. Да хоть Ватсон, например!

– Да, действительно, – удивленно произнес инспектор, внимательно посмотрев на меня.

– Боюсь, что не смогу вам помочь, Лестрейд, – сказал Холмс. – Дело в том, что я знал этого Милвертона и считаю, что он был одним из самых опасных людей в Лондоне. Бывают такие преступления, за которые закон не может покарать преступника, и это до некоторой степени оправдывает личную месть. Нет-нет, не спорьте со мной, я от своего решения не отступлюсь. В данном случае я больше сочувствую преступникам, чем жертве, поэтому не возьмусь за это дело.

Холмс и словом не перемолвился со мной о ночной трагедии, свидетелями которой мы стали, но все утро с его лица не сходило задумчивое выражение, он был рассеян и невнимателен, как человек, который мучительно пытается что-то вспомнить. Во время обеда он вдруг вскочил и закричал:

– Черт побери, ну конечно же! Ватсон, берите шляпу! Идемте!

Мы чуть ли не бегом прошли по Бейкер-стрит, потом по Оксфорд-стрит почти до Риджент-серкес. Там Холмс остановился у одной из витрин, в которой были вывешены фотографии самых известных красавиц и знаменитостей. Проследив за его взглядом, я увидел фотографию красивой гордой женщины в роскошном платье, с высокой бриллиантовой диадемой на благородной голове. Я смотрел на изящно очерченный нос с горбинкой, на густые темные брови, на тонкие губы и точеный подбородок, потом перевел взгляд на подпись и ахнул, когда увидел, кем был ее муж, великий политик, представитель одного из древнейших и знатнейших родов страны. Я посмотрел на Холмса, мой друг приложил к губам палец, и мы отвернулись от витрины.