Секлись жесточайше. Татары защищали родные кочевья, а джагатаям отступать было некуда, за спиной у них лежали пройденные степи. Сколько раз перед битвой и во время битвы Тохтамыш оглядывался на запад: где же она, московская рать? Была где-то близко, за Волгой. Слала обнадеживающие доклады: идем, приказ выполняем. Но что-то не ладилось, где-то задерживались… Вспоминал ли хан подлый обман при взятии Москвы? Площади, заваленные мертвецами и закопченые остовы храмов со сгоревшими книгами? Вспоминал ли пепелища Серпухова, Переславля, Владимира, Дмитрова, Коломны? Не сосчитал ли, сколько денег отсыпали ему и его воинам купцы за бесчисленный русский полон?

В колоннах Василия I шли те, чьих отцов и братьев перерезали, жен и сестер угнали. Горели ли они желанием проливать кровь за Тохтамыша? Гулямы Тамерлана взломали боевые порядки ордынцев, прижали к Волге, и битва превратилась в бойню. Хан бросил гибнущих подчиненных, удрал на правый берег. Кое-что он, очевидно, сообразил. Разыскивать московскую подмогу не рискнул, ускакал в Камскую Болгарию. А великий князь, узнав о разгроме татар, отнюдь не предполагал самостоятельно воевать с джагатаями. Они не причинили русским никакого зла. Василий Дмитриевич и его воеводы развели руками: ну что поделать, опоздали! Повернули полки возвращаться по домам.

Но и против Тохтамыша молодой государь выступать не стал. Ни словом не обмолвился, что отвергает его власть. Напротив, давал понять, что остается верным подданным хана. Почему бы не остаться, если у него на руках были ханские ярлыки на Муром, Мещеру, Тарусу и Нижний Новгород? Ордынский посол, царевич Улан, так и путешествовал с Василием. Но и он счел за лучшее переосмыслить свое положение. Теперь великому князю не требовалось ублажать посла, наоборот, ордынец готов был служить великому князю, чтобы устроиться на Руси.

Доехав до Коломны, Василий Дмитриевич отправил Улана и группу своих приближенных в Нижний Новгород. До князя Бориса уже доходили слухи, что московский государь каким-то образом выпросил у хана его город. Слухи были неясными. Ведь и ему давал ярлык тот же хан. Борис, вроде, ни в чем не провинился, его не вызывали на суд. Да и какой суд, если в Орде творилось не пойми что? Узнав, что в его владениях появилась делегация Василия, князь хотел закрыть перед ней ворота. Но местные бояре во главе с Василием Румянцем отговорили Бориса. Указывали, разве можно не впустить царского посла? В любом случае, надо выслушать. Могут ли делегаты представлять какую-то опасность в многолюдном городе? Их всего несколько человек, а у князя верные бояре, дружины.

Улана встретили, ударили в колокол, созывая людей на площадь. Послы объявили, что отныне Нижний Новгород принадлежит Василию Дмитриевичу. Борис взвился от негодования, кликнул бояр, чтобы взяли гостей под стражу. Но тут-то и открылось, что московские агенты мастерски поработали в его княжестве, и в нижегородской верхушке все сговорено и куплено. Тот же Румянец развел руками: «Господин князь, не надейся на нас, мы уже не твои, а на тебя». Свои же бояре повязали князя и сдали москвичам. Население за него не вступилось, не видело для этого причин. Потуги обособить удел от Руси не принесли простым людям ни пользы, ни радости. А у великого князя не было причин церемониться с изменником, наводившим татар на Москву. Бориса увезли в тюрьму.

Воины Василия I не выпустили в походе ни одной стрелы, не бинтовали ни одной раны. Но государь возвращался с потрясающими успехами. Без крови, без жертв, он присоединил к Москве три княжества и закрепил четвертое! В общем-то, пожал плоды усилий и жертв Дмитрия Донского. Но ведь и пожать надо было суметь. Мастерски пожать. Вскоре он посетил новые владения, Муром, Нижний Новгород, назначил там наместников. Люди чествовали его, приносили присягу. Вместе с Москвой будущее представлялось как-то посветлее, надежнее.

Но и Орду очередная катастрофа все-таки не сокрушила. В битве на Кондурче джагатаи тоже понесли серьезные потери, и Тамерлан остерегся вести их в глубь вражеских земель. Тохтамыш мог собрать новые контингенты, а пополнить гулямов было негде. Тимур решил, что и без того задал хану крупную взбучку. Он разорил ордынские земли по левому берегу Волги, да так крепко разорил, что племена буртасов, обитавшие в этих краях и сражавшиеся на стороне хана, навсегда исчезли со страниц хроник и летописей. А для того, чтобы Тохтамыш забыл о набегах, существовали синеордынские и белоордынские царевичи. «Железный хромец» подсыпал им денег, уделил часть добычи, пускай собирают татар под свою руку и возобновят драки за Сарай. Сам Тамерлан воспользовался еще одним мягким периодом в степях, осенним, его армия двинулась на родину.

Литовцы были одним из самых отсталых народов Европы. Сколько тысячелетий просидели в своих болотах! Отхватив изрядную часть Киевской Руси, Литва впитала гораздо более высокую культуру. Мастера учились у русских строителей, оружейников, ювелиров, гончаров, ткачей. Литовки больше не довольствовались примитивными оберегами и полотняными рубахами на голое тело, а их мужья – грубыми штанами и сорочками. Те, кто мог себе это позволить, шили платья и кафтаны по русским фасонам. Своей грамоты у них никогда не существовало, использовали русскую, и официальным языком был русский.