Между тем фронт в Белоруссии оказался полностью взломанным. В нем образовалась дыра в 400 км. Советское командование требовало от подчиненных войск продвигаться решительнее, пока сопротивление ослабело. Гитлеровский начальник Генштаба Цейтлер предлагал бросить Прибалтику и отвести назад группу армий «Север», чтобы залатать фронт. Гитлер не согласился. Это подтолкнуло бы Финляндию к выходу из войны. А немецкие моряки указывали – если русские овладеют эстонскими и латвийскими портами, окажутся под ударами перевозки жизненно важной железной руды из Швеции.

Цейтлера уволили, и новый начальник Генштаба Гудериан вместе с «гением обороны» Моделем взялся реанимировать фронт по линии Вильнюс – Лида – Барановичи. От группы «Центр» уцелела единственная армия, 2-я. Ее боевые порядки растянули. А для подкрепления и уплотнения с других фронтов и с тыла вытаскивали 46 дивизий. Но их подвозили разрозненно, разогнавшиеся русские давили их с ходу. Группа армия «Север» получила приказ выдвинуть свои соединения на восток, прикрыть Литву и сомкнуться с остатками «Центра». Однако наладить оборону эти соединения не успели. Армии 1-го Прибалтийского фронта смяли их, овладели городом Шауляй. Баграмян обнаружил, что справа у него обозначился неприкрытый участок. Собрал вместе все свои танковые и механизированные части и бросил туда. Они развернулись на 90 градусов, влетели в Латвию – и проскочили к берегу Балтики. Группу армий «Север» отсекли от Германии!

3-й Белорусский фронт наступал на Вильнюс. Гитлер объявил его очередной «крепостью», сюда наскребли 15 тыс. солдат. Но это были разрозненные растрепанные части. Армии Черняховского за день сломили оборону и окружили столицу Литвы. Три дня продолжались напряженные уличные бои. Здесь германское командование все-таки организовало удар, чтобы пробить окружение. Из «крепости» ускользнуло 3 тыс. человек, 5 тыс. попали в плен, остальных перебили. А войска Черняховского устремились на Каунас.

Его тоже начали обходить с двух сторон. Но котлы уже вызывали у немцев ужас. Едва обозначилась угроза окружения, город бросили без боя.

Войска 2-го Белорусского фронта заняли Новогрудок, Гродно, Белосток, а 1-го Белорусского – вышли к Барановичам. Сюда начали прибывать германские дивизии, переброшенные с Украины. Наши авангарды, вырвавшиеся вперед, были отброшены контратаками. Разведка доносила, что на станцию Барановичи подходят и разгружаются новые эшелоны, она забита войсками. Но советская Ставка и Жуков, координировавший действия разных фронтов в операции «Багратион», нацелили на это скопище ресурсы нескольких воздушных армий, 500 бомбардировщиков. Вскоре станция и ее окрестности превратились в хаос полыхающих цистерн, раскуроченных машин и танков. А то, что уцелело после массированных налетов, атака 1-го Белорусского фронта обратила в бегство. Преследуя их, наши армии устроили немцам еще один котел, под Брестом захватили в кольцо три дивизии. Но в наступлении советские войска поредели, артиллерия и тылы отставали. Немцы положили 7 тыс. своих солдат, но пробились из этого мешка.

Но в это же время яростное сражение закипело по соседству. В Белоруссию перебрасывались резервы из ближайшей группы армий «Северная Украина». Из того самого кулака, который враг держал под Ковелем. А здесь выжидал своего часа 1-й Украинский фронт. Правда, перед ним была понастроена мощная позиционная оборона. Но опыт по ее преодолению уже имелся, использовали и опыт предшественников. В штабе Конева вспомнили о Брусиловском прорыве – он осуществлялся в этих же местах. Из военно-исторического отдела Генштаба запросили все документы о наступлении 1916 г., изучали их, заимствовали полезное. Многие указания Конева чуть ли не дословно повторяли приказы Брусилова – о ведении разведки, мерах маскировки, рекогносцировках [16, 64]. А сил и средств у Конева было побольше, чем у Брусилова.

1-й Украинский фронт провел полную воздушную фотосъемку неприятельских позиций. Командиры вплоть до рот и батарей получили карты-бланковки своих участков с нанесенными на них вражескими траншеями, огневыми точками. Артиллерия заранее начала пристрелку – одиночными выстрелами отдельных орудий, чтобы не насторожить врага. А 13 июля, когда эшелоны с немецкими танками потянулись от Ковеля в Белоруссию, грянул «шестой сталинский удар». Шквальные удары тяжелых батарей и катюш перемешали с землей первые линии обороны. Пехота первыми же атаками овладела этими линиями, завязала бой за вторые. Одно острие прорыва нацеливалось на Рава-Русскую, другое на Львов.

Из германской резервной группировки под Ковелем оставалось всего две танковых дивизии. Их двинули в контратаки на львовском направлении. Но партизаны и воздушная разведка предупредили вовремя. Появившиеся танки накрыл сосредоточенный огонь артиллерии, налетели штурмовики. А потом Конев пустил в сражение свои танковые армии – Катукова, Рыбалко, Лелюшенко. За пять дней советские войска взломали вражескую оборону на всю глубину, форсировали Западный Буг, а под Бродами попали в кольцо 8 неприятельских дивизий (в том числе 14-я дивизия СС «Галичина» из украинских националистов и изменников). Эта окруженная группировка продержалась четыре дня. К 22 июля с ней покончили. 17 тыс. забрали в плен, 30 тыс. трупов закопали.

А пока их добивали, наши танковые армии углублялись на запад. Упорные бои завязались на подступах к Львову. Но Конев поправил действия своих танковых командующих – потребовал не штурмовать, а обходить. Бронированные колонны повернули, обтекая Львов с севера и с юга, и немцы сами засуетились бежать из клещей. Подожгли огромные склады горючего, взрывали аэродромы, железнодорожные станции. В тучах черного дыма и поднятой пыли рычали потоки машин, стучали телеги обозов, выбирающиеся из Львова. 27 июля город заняли танкисты Катукова. А танки Рыбалко уже продвинулись на 350 км западнее, в этот же день заняли Перемышль. Германскую группу армий «Северная Украина» разорвали надвое, ее потери достигли 140 тыс. человек.