Луиза отложила пакет со льдом в сторону, закрыла руками лицо, из-под красивых пальцев вниз по подбородку побежали слёзы. Стало необычайно жалко себя, хоть и красивую и богатую, но такую несчастную. Так хотелось быть с Джо, разводить с ним лошадей, может, даже родить ребенка. Сама Луиза терпеть не могла детей.

«К тому же роды портят фигуру».

Но Джо, наоборот, постоянно говорил о детях. О том, как прекрасно растить маленького сына. Джо хотел брать парня рыбачить, когда тот подрастет, а она бы научила малыша верховой езде, и они бы вместе скакали навстречу ветру…

«Боже, до чего же хороший человек, – подумала Луиза, – почему Генрих выбрал именно его, столь чуткого и любящего? Почему не такого же сукиного сына, как сам?»

Хотелось разрыдаться.

«Мне было так хорошо с ним. Почему он так хорош? Почему?»

Боль терзала душу. Луиза понимала: теперь Джо ненавидит меня и считает последней сволочью.

«А кто же ты ещё? – спросила у себя Луиза. – Как тебя назвать, если разбила жизнь тому, кого любила больше всех? Разве не знала, на что идешь? Знала, – пришёл ответ, – но не догадывалась, что Джо окажется настолько хорош. Ведь думала: очередной клиент. Болван, толстосум, избалованный придурок, уголовник…В конце концов, просто обычный мужчина. Но за обычных столько денег не дают, могла бы и догадаться, дура. Тушь потекла!»

Наскоро вытерла лицо салфеткой, принялась поправлять макияж.

Луиза успокоилась, решила не думать о Джо. От одной мысли о нём на глаза наворачивались слёзы. Блондинка на время утратила профессиональную стойкость и превратилась в обыкновенную чувственную женщину, со всеми прелестями и недостатками.

Голос Вацовски прозвучал, как выстрел. Луиза вздрогнула. В дверном проеме возникла знакомая широкоплечая фигура.

– Тебя хочет видеть босс, детка, – криво улыбнулся, – так что давай, пошевеливай сладкой задницей.

Луиза метнула в специального агента ФБР колючий взгляд, сумочка перекочевала с дивана на плечо. Покачивая бедрами, блондинка направилась в кабинет Генриха.

«Зачем он хочет видеть меня, может, решил отдать деньги?», – подумала Луиза, открывая дверь.

Месье де Анжу по обыкновению курил, сидя в кресле. Одна рука небрежно держит дорогую сигару, вторая скрылась в кармане пиджака.

– Заходи, Луиза, – голос как всегда спокойный, – настал мой черёд выполнить часть договора. Но на прощанье я хотел бы ещё раз насладиться твоим обществом.

– Конечно, месье де Анжу, – ответила Луиза, тщательно скрывая негодование. Менее всего сейчас хотелось близости с Генрихом. Но ослушаться не могла.

Сумочка упала на пол, девушка подняла руки вверх, бедра соблазнительно покачивались из стороны в сторону. Длинные загорелые ноги двигались плавно. Ладони одна вслед за другой медленно скользили по телу, страстно прижимаясь к загорелой коже. Пальцы касались пуговиц на блузке, обнажая полукруг прелестной груди. Луиза мотнула головой, волосы сексуально растрепались, ниспадая на плечи и грудь.

Генрих отложил сигару в пепельницу, встал с кресла. Рывком снял с себя пиджак. Не спеша подошёл к девушке сзади и обнял за стройные плечи. Губы страстно целовали шею. Луиза стонала от удовольствия, снимая мини-юбку. Она стояла почти обнажённой, наслаждаясь горячими поцелуями. Кровь кипела. Опустившись на колени, девушка расстегнула ремень его брюк. Месье де Анжу таял от ласк девушки. Луиза двигалась плавно и умело. Генрих, ощутив бешеный прилив страсти, свалил её одним движением наземь и овладел ею.

Луиза, подхваченная сильными руками Генриха, продолжала нежиться в сладких лучах удовольствия. Прикрыла глаза, радовалась теплу, хорошему сексу и пониманию, что, наконец, получит долгожданную плату. Затянувшийся кошмар закончится. Не будет больше ни пугающего месье де Анжу, ни томных воспоминаний о любви.

«Бедняга Джо. Прости».

Она уедет далеко-далеко, станет разводить лошадей. Луиза улыбнулась, почувствовала мягкое прикосновение ткани. Генрих положил её на диван, укрыл пиджаком.

«Он никогда раньше так не делал, выходит, и он умеет проявлять заботу о других, – подумала Луиза, веки лениво поднялись. – Кто он!?»

Удовольствие угасло, сменилось ужасом.

Генрих стоял над ней обнаженный по пояс, в руке кривой нож. Но не острота стали пугала до полусмерти.

«Лицо! Глаза!».

Из чёрных, пустых глазниц на Луизу взирало нечто нечеловеческое, древнее, голодное и страшное. От одного лишь взгляда хотелось вжаться в диван, раствориться, исчезнуть.

– Кто вы такой, Генрих? – Руки прижались к нагой груди. Кожа покрылась мурашками. Большие глаза распахнулись, в зрачках отразилось лезвие ножа, губы дрожали. Даже сейчас она выглядела прекрасно.