– Скорее, дайте же мне лед, а то начнется отек! Боже, боже, как я буду выступать на показе! Ирина Михайловна меня снимет с показа, непременно снимет!

Она рыдала, вытирая слезы своими черными волосами, и раскачивалась из стороны в сторону, будто китайский болванчик, не делая никаких попыток подняться с пола. Я не могла не удивиться этой странной женщине, которая, переживая за то, что хозяйка сможет снять ее с показа, всего минуту назад недвусмысленно намеревалась прирезать эту же самую хозяйку.

– Держи, – протянула я ей запотевшую бутылку, – и не надо психовать. Лицо у тебя не разбито, уж можешь мне поверить – видела я на своем веку немало разбитых лиц! Кровь из носа течет, да, но это, похоже, на нервной почве.

Мои слова произвели волшебное действие. Лола отбросила бутылку, которую приложила было к носу, подпрыгнула с пола, как резиновый мячик, и кинулась сперва к зеркалу, а затем в мою ванную комнату, откуда вскоре донесся шум воды.

Я устало села на свою разобранную постель и посмотрела на часы. Четвертый час ночи! Вставать надо в семь. Черт меня задери, если я еще когда-нибудь буду иметь дело с манекенщицами и вообще с этим гламурным миром!

Лола вернулась из ванной через десять минут, прижимая к носу мокрое полотенце.

– Ну? – спросила я.

Она скосила на меня горящие страхом глаза.

– Что?

– Что – «что»? Рассказывай, кого ты караулила с кинжалом и за что. Хотя я и так знаю…

– Откуда? – прогнусавила она через полотенце.

– Ну знаешь, когда есть только две женщины и только один мужчина, не так уж трудно догадаться, в чем причина конфликта. Что тебя связывает с Альбертом? Ты его бывшая и отринутая пассия, так, что ли? Выследила, приревновала и решила отомстить?

– Нет.

– А что тогда? Прости, но я вынуждена настаивать. Тебе придется ответить.

– Зачем это?

– Затем, что я не имею ни времени, ни желания караулить Альберта от твоих посягательств. У меня и без того много работы. Так что тебе придется сказать мне, какие у тебя претензии к дизайнеру «Кассиопеи», если, конечно, ты не хочешь, чтобы я подняла шум и позвала сюда саму Ирину Михайловну. Покажу ей твой нож и…

– Не надо! – нервно сказала Лола, прикладывая к лицу полотенце другой стороной. – Я бы все равно им ничего не сделала бы! Я что – дура?

– А зачем тогда караулила у двери?

– Да напугать хотела. Его, Альберта, будь он проклят, гад… Он же трус, трус! Любых неприятностей, как огня, боится. Вот я и подумала – подожду, пока выйдет от Ирины, и… и… и налысо его обрею!

– Чем? Кавказским кинжалом? – спросила я со вполне понятным сомнением.

– Ну да! Он очень острый. Мне его в Назрани подарили. Мой первый мужчина. Говорил – этот клинок конский волос на лету перерезает… Но это не важно…

– Нет, почему же. Очень даже важно.

– Нет, не важно! Того мужчины давно нет, я имею в виду – нету в мой жизни. Это был типично кавказский мужик – ух! – погулял, засыпал меня браслетами и букетами, денег дал… много… а потом женился, то есть семья его женила, да так удачно, теперь у него сразу четыре жены… Ой, я опять не о том… в общем, мне было восемнадцать лет, а тут Альбертик… Подвернулся, дьявол! Красивый! И со связями! Во всей модной тусовке! Я так мечтала стать моделью – у меня же для этого все данные…

– Ясно, можешь не продолжать. В общем, Альберт – твой бывший любовник, так?

– Нет, не так, – резко ответила Лола, явно оскорбленная словом «любовник». – Вы меня явно недооцениваете! Буду я – я! – истинно кавказская женщина, гоняться за таким ничтожеством! Альберт – мой муж, вот что я вам скажу. Законный муж, перед людьми и Аллахом!

– Что-что? – еще полчаса назад меня, казалось бы, уже ничего не могло удивить, и тут на тебе! Я так и привстала с кровати, не сводя глаз с высокой черноглазой Лолы, которая часто-часто облизывала свои полные губы с каким-то откровенно-хищным выражением.

– Что ты сказала?! Ты замужем за Альбертом?!

– Ну да, – повела она бровью. – Уже два года. Или почти два. Какая, собственно говоря, разница?! Главное-то не это, а то, что он мне изменяет!

– Нууу… Говорят, что в мире гламура супружеская измена – не более чем промежуток между двумя верностями… А почему же вы оба скрывали свою семейственность? Ведь куда проще было бы заявить, что вы женаты, – тогда бы и у Альбера, и у тебя ухажеров бы резко поубавилось!

– Много вы понимаете, – вскинула голову Лола. Она уже пришла в себя и на глазах обретала былую самоуверенность. – Модели, начинающей свою блестящую мировую карьеру, а вы можете не сомневаться в том, что я рано или поздно стану знаменитой, ни в коем случае не следует признаваться, что она замужем! Модель – желанна для всех, и эти «все» в глубине души должны быть уверены, что она может стать «их» – стоит только захотеть этого и приложить определенные усилия! Это негласный закон! На этом построена карьера всех мировых звезд, черт возьми!