– Развалиться на диване и ворковать – что за праздное времяпрепровождение! – вымолвил Джек, глядя в задумчивости на проплывающие облака.

– Настолько праздное, что просто возмутительно! – вторила ему Фан.

И вся троица так громко рассмеялась, что разбудила полковника, который пришёл на шум. Мы слышали, как они пытались объяснить свою шутку ветерану, который, несколько задетый подобным бесцеремонным к нему отношением, делал вид, что не понимает, над чем же они могли так громко смеяться.

Спустившись по извилистой тропке, мы вышли через калитку на дорогу, ведущую в Тевисток, и Чарли в нерешительности остановился, раздумывая, в какую сторону нам лучше держать путь дальше. Знать бы нам тогда, что вся наша дальнейшая судьба зависела от столь, казалось бы, пустякового решения!

– Как вы думаете, дорогая, куда нам лучше с вами направиться: пойти вдоль берега реки или спуститься к ручью, что течёт среди ланд?

– Как пожелаете, дорогой, – выбор за вами.

– Я за то, чтобы пойти к ручью. К тому же тем самым мы несколько удлиним себе обратный путь, – добавил Чарли, глядя полными любви и обожания глазами на миниатюрное создание, укутанное в белую шаль и готовое шагать с ним хоть на край света.

Ручей, к которому мы направили свои стопы, протекал по наиболее пустынной и дикой местности в здешних краях. Устремившись по тропинке к ручью, мы удалились на значительное расстояние от Тойнби-Холла, но ни встречающиеся на пути крупные камни, ни заросли кустарника не могли помешать двум молодым и полным сил путникам быстро преодолевать милю за милей.

На протяжении всей прогулки мы не повстречали ни единой живой души; лишь всклокоченные девонширские козы, держась поодаль, с любопытством поглядывали в нашу сторону, будто спрашивая, как это мы решились вторгнуться в их владения.

Когда мы пришли к ручью, шумно сбегавшему из ущелья, а затем извилистым потоком устремлявшемуся к полноводному Плимуту, уже начали сгущаться сумерки. Над нашими головами колоннообразно возвышались две отвесные скалы; вода, по капле стекая в расселину между ними, образовала что-то наподобие глубокой чаши, до краёв заполненной неподвижной влагой.

У Чарли это было излюбленным местом для пеших прогулок. Днём картина действительно являла собой чудный уголок дикой природы, но в сей поздний час, глядя на отражение появившейся на небе луны и чернеющих вершин в кристально чистой воде с гор, подумалось, что это было далеко не лучшее место для экскурсий одиноких путников.

– Дорогая, – произнёс Чарли, когда мы оказались рядом, присев на обросшем мхом камне, – похоже, рыбалкой мне сегодня заниматься не придётся. Тебе не кажется, что здесь несколько мрачновато?

– О да, дорогой, – только-то и смогла я вымолвить, дрожа всем телом.

– Мы не станем здесь долго задерживаться – вот только слегка передохнём и пустимся в обратный путь. Впрочем, погоди. Ты ведь вся дрожишь! Тебе холодно?

– Нет, ничего, – ответила я ему, стараясь придать бодрости своему голосу, – мне совсем не холодно, лишь немного страшно. Что, признаюсь, весьма глупо с моей стороны.

– Вовсе нет, – прошептал мой жених. – У меня у самого появилось какое-то непонятное ощущение. Шум, который издаёт в этом месте вода, странным образом напоминает мне клокотание крови в горле умирающего.

– О, Чарли, прошу тебя, сейчас же замолчи! Ты меня насмерть напугал.

– Давай не будем предаваться мрачным мыслям, – засмеялся Чарли в ответ, пытаясь подбодрить меня, – и поскорее отправимся прочь из этого зловещего места, и… Взгляни вон туда… Видишь? Боже милостивый, что это там такое?!

Чарли даже отшатнулся. Глаза его были устремлены на противоположный крутой берег ручья, а лицо страшно побледнело.

Я уже упоминала о том, что наполненная водой каменная чаша, подле которой мы остановились, располагалась у хаотичного нагромождения скальных глыб. На вершине самой высокой из них – примерно в шестидесяти футах над нашими головами – возвышался тёмный силуэт человека большого роста, который, как нам показалось, смотрел вниз, прямо на нас.

Уже взошедшая к этому времени луна ярко освещала вершину утёса, и угловато-вытянутые контуры одежды незнакомца были чётко очерчены и хорошо различимы в её серебристых лучах.

Во внезапном и бесшумном появлении этого одинокого странника было что-то колдовское, и фантастичность пейзажа лишь усиливала это впечатление. Меня вдруг охватил безумный страх. Не в силах проронить и слова, я вцепилась в руку Чарли, устремив полный ужаса взгляд на темнеющую вверху над нами фигуру.

– Эй вы, там, наверху! – закричал Чарли, у которого ужас уступил место гневу. – Кто вы и что вы там, чёрт подери, делаете?